Марк Кузьмин - Битва за небеса

- Он вполне мог прожить жизнь как служитель Бога, если бы не один случай, - вздохнул Иллфорд. - Постриг, как известно, нельзя принимать до совершеннолетия, и наша семья использовала это время, чтобы дать ему разностороннее образование и тем самым облегчить будущий путь... Риторика, математика, история, юриспруденция, геральдика, богословие, даже медицина - у нашей семьи было достаточно денег, чтобы нанять действительно хороших учителей, а Заэль всегда был охочим до знаний. И вот однажды ему довелось применить свои знания на практике... И с этого все началось....

- Держи рану и не смей вынимать нож, - тон младшего брата был сух и непривычно серьезен. Казалось, **** никогда раньше таким не был и сейчас будто стал другим человеком. - Если вынуть нож, он умрет от кровопотери. Держись, - говорил он этому простолюдину, - я спасу тебя.

- Мы тогда были с ним на прогулке и нашли крестьянина, которого ограбили и пырнули ножом. Благодаря знаниям Заэля нам удалось спасти этого человека. Хотя в те годы простолюдинов, а особенно крестьян, даже за людей толком не считали, но мой брат не прошел мимо и все равно бросился помогать. И тогда он осознал всю пользу и силу медицинских знаний.

- Решил продолжить обучение?

- Да. Когда он понял, что людей спасают не вера и религия, а точные знания, он решил, что это было божественное провидение и что ему нужно стать настоящим врачом. Отец, конечно, этому не обрадовался. Человек низшей профессии в семье дворянина? Брату удалось получить его согласие на учебу, лишь когда Заэль пообещал привезти ему два диплома сразу. Постриг-то принять никогда не поздно, и богословский диплом Болонского Университета стал бы, по его мнению, стоящим приобретением ко времени, когда, цитирую, 'из башки его глупого сына выйдет эта дурь'.

Гранц ностальгически рассмеялся, а потом нахмурился.

- Тогда еще никто не знал, к чему это приведет, - продолжил он. Все это кажется таким далеким и нереальным, когда он рассказывает. Но кто мог предположить такое? Никто. - Несколько лет он провел в Болонье, обучаясь у тамошних мастеров и постигая науку. А когда вернулся, стал практиковать и тут. Благодаря духовному образованию и хорошим отношениям с церковью проблем у него не было, а его мастерство было настолько велико, что даже отец перестал ворчать.

- Он был настолько хорош?

- Ну, я не слишком в этом разбираюсь, да и память как в тумане, - ответил Гранц-старший. - Я больше помню, какой эффект это оказывало на окружающих. Потери воинов нашей семьи сократились на порядок: если кто-то покидал поле боя живым, Заэль практически всегда мог поставить его на ноги. Отец внезапно обнаружил, что быть родственником хорошего врача очень полезно для политики: в конце концов, наши соседи тоже хотели здоровья и долгой жизни. И он был не просто местной знаменитостью - не припомню года, чтоб кто-то из его коллег, а то и не один, не раз заезжал к нам в замок и не пытался уговорить Заэля вернуться в Альма Матер и начать преподавать.

- Фу-у-у-у-у, - присвистнул Хиро. - Звучит круто.

- Еще бы. Я мало понимал в этом, но сейчас, смотря с этого времени и кое-что зная о мировой истории, я понимаю, каким гением был тогда мой брат. Он вполне мог войти в историю как новатор... но... Все пошло к черту...

- Ну что, отдыхаешь, Великий Целитель? - усмехнулся он, чуть приобняв младшего брата.

- А, не приставай, - улыбнулся ему в ответ ****. - Ночь не спал, да и прозвище это, как по мне, весьма неприятное.

- Не скромничай, ты заслуживаешь своей славы.

- Может быть, на все воля господня, - пожал он плечами.

Они молча стояли на балконе и смотрели в вечереющее небо. Алый закат окрасил половину неба в багровые тона, а последние лучики солнца все дальше и дальше уходили за горизонт.

- Я слышал, ты увлекся алхимией?

- Не слушай этих глупцов, что не различают тесак и скальпель, - фыркнул брат. - Алхимия - это лишь наука, а она движет человечество к лучшему будущему. Я лишь хочу и дальше изучать все это и узнавать новое.

- Но вскрытие людей... - поморщился он.

- Во-первых, я вскрываю только трупы, а им ничего не станется. Во-вторых, это нужно для обучения. Да и благодаря действиям уважаемого Мондино де Луцци, церковь официально дала разрешение на подобную практику.

- Ну да...

- Не забивай себе голову, братец, - усмехнулся он. - Все это лишь для пользы.

- Ладно, как знаешь.

- Все у нас было хорошо до одного момента... - Иллфорд сжал кулаки. Даже сейчас, спустя годы, он вспоминал это с болью. - Отец умер...

- Ранение?

- Аппендикс, - покачал головой Гранц. - Я сам не особо много понимаю в медицине, но там что-то связанное с аппендицитом. Обычное дело в те годы, но, увы, знаний Заэля не хватило на успешную операцию, и отца не стало. И он винил в этом только себя...

- Я не смог... Я не смог... Я не смог... - повторял ****, стоя в стороне и наблюдая за похоронной процессией. Он выглядел очень подавленным и опустошенным.

- Не вини себя. Ты сделал все, что мог, - он приобнял брата, ему и самому было больно и тяжело на душе, но, как правитель, он должен держаться и не показывать слез своим подданным.

- Нет, я виноват, - грусть и печаль на лице сменились гневом и злостью. - Моих знаний и опыта было недостаточно. Я был недостаточно хорош. Я должен стать лучше!

- У всего есть пределы, брат. Таковы законы Господа.

- Тогда, - мрачный голос **** прозвучал необычайно холодно и даже пугающе, - я превзойду Его...

- И с этого дня все пошло к чертям.

- Неужели вылечить вашего отца было невозможно? - спросила Рока.

- Не могу сказать, что для тех лет такое было вообще невозможно, но первая успешная операция была проведена только в 1735 году, - пояснил Хиро. - Чтобы хотя бы правильно диагностировать болезнь, Заэлю бы пришлось отвергнуть множество неверных 'истин', что оставили после себя авторитеты прошлого, и буквально создать науку заново. Каким бы он ни был гением, подобное никому не по силам.

- Возможно, гению это не по силам... Поэтому Заэль перестал быть гением. Вышел за пределы человеческого. Люди обычно называют это безумием, - невесело усмехнулся Иллфорд. - Хотя вначале я этого не заметил. После этого он сильно изменился, замкнулся в себе, стал очень нелюдимым и часто уединялся в своей лаборатории. Он все еще лечил солдат и приезжающих к нему дворян, но стал весьма холоден и мрачен... Нельзя сказать, что у него не было для этого повода, верно? К тому же мне тогда было не до брата. Я старался взять в руки все дела отца, быть достойным правителем и хорошим соседом. До того я еще не понимал, как сложна эта работа, но отец хорошо обучил меня. Было трудно, но я справлялся... А затем он пришел ко мне с одним предложением...