Алина Сконкина - Баньши Ветра

– Что ты тут делаешь? Мы тебя обыскались.

– Как будто не знаете, если я пропал меня можно найти в двух местах: в библиотеки либо в кровати, – хмыкнул Гил и отвернулся, вновь приковав Фиаму своим взглядом. – Снова не удалось выпытать у тебя подробности. Неужели Бытие мешает? Ну, ничего, значит, в другой раз. Я вижу, ты тоже завсегдатай библиотеки – ещё встретимся. Наедине, – посулил Гил. Фиама показалось, что последнее слово прозвучало особенно зловеще. Она ничего не ответила, а только провожала отдаляющихся адептов, прислушиваясь к их разговору.

– Что ты хотел узнать у неё? – тихо спрашивал русый парень, вплотную пододвинувшись к Гилу.

– Много чего. Разве тебе не интересно, почему с ней всегда случается что-то интересное? – ответил Гил. Если бы Фиама видела его лицо, она бы заметила лихие искорки, горящие в глазах адепта.

Второй юноша обернулся к полукровке, но, заметив, что она смотрела им вслед, отвернулся и тихо ответил «не знаю». Гил вопросительно на него посмотрел.

Фиама тем временем повернулась к библиотекарю, всё ещё не веря своей удаче. Если бы не русый парень, Гил сдёрнул бы ленту. Дочь ашуры не знала, что случилось бы тогда, и не хотела проверять.

– Странный парень, – задумчиво произнесла Фиама. – Он не боится меня.

– Мне кажется он сам кого хошь запугает, – не удержался Эстариол.

– Возможно. Хэ, – хмыкнула дочь ашуры, – интересное. Такое ли уж интересное со мной случается? По-моему, одна беда за другой.

– Ну, с тобой хоть что-то случается, в отличие от этой массовки, – отмахнулся библиотекарь.

– Почему массовки? – заинтересовали Фиаму слова Эстариола.

– Серые разбалованные мажорчики. Зависть у них. Небось их проблемы заканчиваются выбором аромата мыла, пижончики, – отвернулся юноша в раме. – Терпеть ненавижу чистоплюев.

– Да вроде тот русый простоват, – пожала плечами Фиама. – А этот Гил – жуткий тип. Видел, как он таращился на меня. Брр, – дочь ашуры передёрнулась, изобразив нашествие мурашек на кожу. Эстариол выгнул бровь, скосив глаза на полукровку, на лице его расплылась ехидная улыбка.

– Трали-вали, вы на него запали, – решил поиздеваться над своей подругой юноша.

Фиама одарила библиотекаря тяжёлым взглядом и отвернулась к стеллажу. Эстариол понял, что поддеть полукровку этой темой не удалось, а, чтобы не признавать поражение, сменил тему.

– Возвращаясь к нашим оленям, эмпатия проявляется в магах редко. Кстати кирины и единороги обладают слабым даром эмпатии, прикинь. Кобылка, – не удержался от шутки Эстариол. – Вроде как ещё сирин и серены владеют эмпатией, только они умеют навязывать чувства. Кароч дар сложный, но если подумать – крутой. На гипноз похож, ток воздействие тоньше и сложнее отследить. Правда я не думаю, что ты сможешь так прокачать его, потому останешься соплижуйкой чужих соплей.

– Да уж. На кой чёрт тогда вообще эта способность, – буркнула Фиама. – Лучше бы испепеляющий взгляд.

– Вот чего тебе точно не хватало, – посмеялся Эстариол. – Для тебя толку ноль, но другие готовы платить золотом за способности эмпата. Их невозможно обмануть. Эмпатия – ценный дар, потому что редкий. Если научисся от заданий отбоя не будет, будешь нарасхват.

– Неужели я теперь, правда, так ценна? – нахмурилась Фиама.

– Да! Твою кровь да на чёрном рынке продать – озолотимся, – выдал Эстариол.

– Не говори обо мне, как о химере! – взвизгнула Фиама. – Какая кровь на чёрном рынке, совсем сдурел?! Чистое небо, надеюсь Декан обо мне такого не думает, – схватилась за голову полукровка.

– Не знаю, но исключать тебя ему точно не резон. Такая потеря! – возвестил парень в раме, всплеснув руками. Фиама насторожилась и прислушалась к библиотекарю. – Кто в своём уме, будет исключать эмпата! Да много ли в этой Академии эмпатов? Глаз даю, что ни одного, кроме тебя. Нельзя! Тебя надо учить, а потом рубить бабло, а то мало ли что из тебя вырастит на вольных хлебах. Ну а в худшем случае чёрный рынок. Там с руками оторвут, – кивая своим мыслях заключил Эстариол. – Руки кстати можно отдельно продать, ноги отдельно. Так выгоды больше.

– Э-э, – протянула Фиама. – то есть, меня теперь в покое не оставят? Прощай свобода? Меня не выгонят из Академии, зато запрут тут до конца дней моих? Чистые небеса, за что мне это? – она начала впадать в панику от услышанного.

– Да, нет! Блин, ты такая тугодумка! – у Эстариола заканчивалось терпение, он не нанимался вдалбливать неразумным ашурам что, да как. – Научишься и наоборот – зашмонают по миру. Наоборот даже, Правитель будет продавать тебя в наём в другие страны и рубить бабло. Звезденью станешь. Главное научиться.

До Фиамы начал доходить смысл слов портрета.

– Ты же можешь так юзать дар, что люди по собственной воле будут на ножи двадцать раз падать. Прикинь какой ты буш ценный образец для Поднебесного? А если Декан твой умело всё подаст, то и сам получит привилегий. Ты просто ваще не шаришь в политике и торговле. Главное с тебя присягу взять и всё. Процветание стране обеспечено. Конечно зависит от силы дара. Пока ты не умеешь владеть даром, ты клятву принести не можешь. Надеюсь, это ты знаешь, а то я щас повешусь на рамочных перекладинах, – воздел очи к небу портрет и всплеснул руками.

– Да. Для магов клятва – священна. Нарушение клятвы, равносильно лишению дара. Ветер больше не придёт, если я нарушу данное слово, – Фиама на автомате произнесла правило, переваривая всё сказанное портретом. Получалось, что Декан будет всячески способствовать обучению Фиамы. И он ни за что её не исключит. Теперь она может не жить в вечном страхе облажаться. В конце концов, Эстариол прав, Декану нужно держаться за таких одарённых адептов, да ещё и с силой эмпатии. Однако не плохо бы проверить эту информацию в другом источнике – у Куратора. Всё же портрет сидел здесь безвылазно и вряд ли много знал о жизни и политике за пределами библиотеки.

– Но булыжник придави, Куратор снова уехал. Что же делать?! – не заметив, что говорит вслух, выругалась Фиама.

– А что тебе этот Куратор? – совершенно не понимая логики полукровки, удивился Эстариол.

– Не важно. Что насчёт литературы об эмпатии и её контроля? – Фиама вспомнила первоначальную цель посещения библиотеки.

– Была одна книженция, там как раз всё доступно написано, для таких тупеньких как ты, но только вот книжка та давно утеряна, – развёл руками библиотекарь. – И других чёт не видать. Короче, могу предложить ток пособия с описаловкой. Написали их люди, в глаза эмпатов не видавшие, – многозначительно добавил Эстариол.

– А значит, ни хрена в этом не смыслящие, – грубо подытожила дочь ашуры. С юношей на портрете она не стеснялась употреблять тяжёлые словечки, а также перебивать его, обзывать и подначивать.