Любовь Черникова - Мой Темный-претемный властелин

Идти дальше туда я не решилась. Меня сразу сдадут, если поймают. Может, прикинуться Анаретт, отнять в коридоре поднос с едой у кого-то из слуг, а затем напялить чепец и под видом служанки принести его самой себе? План хромал на обе ноги. Я не одета как подобает и не причесана, так что строить из себя сестрицу не имеет смысла. Любой поймет, что говорит с Иренией. А значит, план номер два.

Спрятав волосы под чепец, нахлобучила его на самые глаза и свернула в одну из многочисленных кладовых, где на мое счастье в этот миг никого не оказалось. Со спокойной душой стащила из связки на стене караль кровяной колбасы и два зеленых яблока из большого мешка. Хотелось бы, конечно, горячего, но и так сойдет. Теперь уж точно не помру голодной смертью. Закончив с покражей продуктов питания, выбралась на улицу и поспешила к амбарам. В такое время там точно никого нет и можно будет спокойно перекусить.

Вечер выдался особенно теплым, и в глухом платье мне было довольно жарко. Скрывшись за углом сарая от любопытных глаз, с облегчением стащила чепец, и порыв тугого, пахнущего вереском ветра, неизвестно откуда взявшийся, тут же взметнул их наверх, убирая с лица. Я даже остановилась от неожиданности, втягивая ноздрями запах, который ассоциировался со свободой. С теми несколькими часами, когда я сбежала из дворца и брела полями, веря в то, что не вернусь сюда больше.

Колбасу съела, поделившись с дворовым щенком, что ошивался между постройками. Мы просто отрывала куски зубами – он с одного края, я с другого. Покончив с нехитрым ужином, я отдала ему остатки и, закусив колбасу яблоком, осознала, что вряд ли сумею вернуться прежним путем – часть плюща все же оторвалась под моим весом, когда я слезала. У меня не получится по нему же забраться на третий этаж в свои покои.

Перебирая возможности, решила попробовать проникнуть незаметно через гостевое крыло. Раньше там жил отец, но со дня его смерти оно пустует, так как гости у нас тоже большая редкость. Стоило только подумать об этом, как в окнах второго этажа начали зажигаться огни.

– Ого! Тетушка решилась снять защиту с отцовской половины замка?! – пробормотала я вслух, обращаясь к щенку.

Тот, сытый, дремал и лишь тряхнул ухом в ответ.

И правда, похоже, гости начали расходиться на ночлег. В таком случае, стоит немного подождать, чтобы ни на кого не напороться. А чтобы не скучать, взгляну-ка пока на ренгара, почему бы и нет? Неизвестно ведь, что будет завтра. Похоже, тетка решила держать меня под рукой, вдруг гвардейцем за дверью дело не ограничится? Натянув чепец, поспешила в конюшню. Застать там Гансара я не опосалась, если конюх не спит в такое время, то скорее всего растаскивает объедки с хозяйского стола вместе с прочей прислугой.

В конюшне ждал сюрприз: все наши лошади куда-то исчезли, а стойла занимали только кони гостей.

– Гансар? – позвала на всякий случай.

Как я и предполагала, конюх не ответил. С облегчением я двинулась вглубь, заглядывая в стойла. Позади вдруг коротко всхрапнули, и я резко обернулась, заметив, как блеснул огоньком глаз.

– Ренгар! – восхищенно прошептала я, точно завороженная, приближаясь к нему.

Конь из-за Черты приветственно тряхнул зачесанной набок гривой. Высокий, статный, мощный он словно сошел со стягов Властителя Темных Земель и невозмутимо смотрел на меня своими необычными глазами, в глубине которых точно тлели угли. Днем это не было так заметно, как сейчас в полумраке.

– Страшно! Страшно хочется тебя погладить!

Я достала из кармана яблоко и протянула ренгару:

– Привет, красавчик! Какой ты милаха, – мой голос вибрировал от восхищения.

Конь осторожно взял фрукт, задев ладонь мягкими, точно у обычной лошади, губами. Вполне благосклонно схрумал и потянулся за добавкой. Осмелев, потрепала его по шее, обнаружив под пальцами на диво гладкую шерстку.

– Прости, больше нет, – развела руками. – Но, если подождешь немного, раздобуду еще. Я мигом, никуда не уходи!

Круто развернувшись, я уперлась носом прямо в чью-то грудь. Отпрянула от неожиданности и едва не упала, если бы не руки, что удержали за плечи. Крепкие и сильные. Вернув равновесие, отчего-то они не спешили меня отпускать.

– А мне? Я тоже люблю яблочки.

Я застыла, опознав голос Рансовье. От него терпко пахло вином и немного горько-сладким вереском, а еще мускусом. Все вместе будоражило, заставляя чаще биться сердце.

– Мой ренгар не примет лакомство у кого попало, – заметил он и выпустил меня из рук, но только чтобы стянуть с меня чепец и осторожно расправить по плечам волосы. Добавил: – Далеко не каждый осмелится приблизиться к нему.

«Бежать! Бежать, пока не узнал» – вопило чувство самосохранения, но ласковые, почти невесомые прикосновения к волосам заставили ноги прирасти к полу. Дыхание участилось, а по спине побежали мурашки. Я сильнее склонилась, пряча лицо, но пальцы Темного легли мне на подбородок и осторожно, но настойчиво приподняли голову.

Это конец…

– И уж точно впервые слышу, чтобы Данте называли милахой, – усмехнулся он и вдруг поцеловал меня.

Его губы оказались мягкими и нежными, я ощутила вкус вина, что он пил. Голова закружилась, я судорожно вцепилась в его предплечья. Рансовье тут же протянул руки помощи… к моей талии. Одну там и оставил, а второй принялся поглаживать мою спину. Вверх – между лопаток и выше, вниз. Снова вверх…

Вдруг той, что на талии, нагло притиснул к себе, вынуждая чуть выгнуться. Я испуганно пискнула, ощутив животом внушительный бугор. Ой-ой! Кажется, еще чуть-чуть и случится непредвиденное. Особенно, если он перебрал, а меня принял за простую служанку. Аристократы никогда не чурались пользовать слуг не по назначению.

– Отпусти… те! – я постаралась вывернуться

К счастью, Рансовье слегка ослабил хватку.

– Прости, не хотел напугать.

Теплая чуть шершавая ладонь легла мне на щеку, и он принялся разглядывать меня. Затаив дыхание, старалась не пялиться в ответ, но все попытки отвести глаза пропали втуне.

– Кто ты? – нахмурился Темный.

– Никто! – поспешно выпалила я, сделав новую и такую же безуспешную попытку вырваться.

Да где уж! Проще разжать руками медвежий капкан.

– Почему же тогда «Никто» имеет столь явное сходство с принцессой Анаретт? – задумчиво констатировал он.

– Я… Я Ренни. Родственница. Дальняя. Вот… Г-гощу у пятиюродной тетушки, – без зазрения совести принялась врать, так и не решаясь рассказать ему правду.

Ну нет у меня уверенности, что все это закончится так, как мне бы хотелось. Вдобавок мысли путались от жара и твердости его тела, окончательно разрушая мое и без того нынче хрупкое душевное равновесие.