И Сказитель - Нареченные кровью

Чужеземец, манимый тем же притяжением, обхватил руками ее талию и прижал к себе. Девушка издала истошный стон, тщетно пытаясь оттолкнуть его от себя. Но тело ее более не слушалось, вместо борьбы, ее руки вцепились в плечи незнакомца и подтянули его еще ближе. Он выпустил свои клыки, и она послушно откинула голову, оголяя свою шею. Не передать словами то наслаждение, которое испытала Лира, отдавая свою кровь тому, чье имя было ей не ведомо. Она тонула в страсти заполняющей каждую частицу ее тела. Когда юноша отпрянул, то в глазах его она увидела весь мир. Он вдруг стал для нее тем миром, что она так сильно любила. Стал жизнью, светом и тьмой. Он притянул ее обмякшее тело к своей шее, и она приняла его приглашение.

Нет, такой крови Лира никогда раньше не знала. Она даже с трудом могла бы назвать то, что текло по его венам кровью. Это был напиток из блаженства, желания, страсти, любви и всего того, что любой мечтает испытать одновременно. Она на силу смогла отпрянуть от этого дурмана. Но в следующий момент она вновь была скована, но на этот раз поцелуем незнакомца. И тут она снова не смогла ему сопротивляться, их тела слились воедино. До самого утра они не могли найти в себе сил, противостоять этому влечению. Лишь с восходом солнца к Лире вернулась способность мыслить. Она с ужасом осознала произошедшее. Чего ей стоило оттолкнуть своего любовника и вырваться из плена необъяснимого желания.

Она прибежала домой в слезах, без какого-либо одеяния, лишь их кровь слегка прикрывала ее наготу.

– Вот и суть всех баб, мужик за двор, другой во двор, – попытался пошутить Николай, чем вызвал одну единственную реакцию от Лизы: "Да тихо ты!".

– Боюсь, мой милый друг, у Лиры не было и шанса сдержать верность своему избраннику, и далее вы поймете, почему, – слегка отошел от темы профессор Дергунов. – Лира упала на колени перед матерью, охваченная болью и раскаянием. Она не могла произнести ни слова и лишь утопала в слезах и ненависти к своему бессилию перед чужеземцем.

Когда ее жених пришел на порог их дома, она взмолилась, чтобы его никто не впускал. Но Аргос ворвался в дверь и бросился к своей невесте. Он не мог осознать, что предстало перед его взором. Лира, сгорая со стыда, с головой замоталась в простынь и лишь продолжила рыдать и молить его, чтобы он ушел, чтобы не смотрел на нее. Но Аргос не слушал, он опустился на пол перед своей возлюбленной и крепко обнял ее, чем заставил Лиру ненавидеть саму себя еще больше. Теперь она не была достойна его любви. Она не была достойна его заботы. Она откинула его руки, отбежала в сторону и замерла. Лира поняла, что он не один пришел на порог ее дома. В дверях она увидела его, того самого чужеземца. Он стоял перед ней в одеждах, но все еще со следами крови на своем теле.

Аргос, почувствовав запах крови своей избранницы на незнакомце, в ту же секунду оголил свой меч и напал на врага. Но чужеземец с легкостью отбил атаку жениха Лиры и отшвырнул его в сторону. Его сила была невероятной. Аргос ранее не встречал подобных воинов на своем пути, он отгородил Лиру от незваного гостя и приказал ей бежать, но та не сдвинулась с места. Она в оцепенении смотрела на чужеземца, опьяненная чувствами к нему. Он протянул руку и позвал ее: "Идем со мной!". И она пошла к нему на встречу. Аргос бросился к ней, чтобы остановить любимую, но она оттолкнула его руку. На секунду Лира пришла в себя, она испугалась того, что сделала. Но чужеземец вновь позвал ее, и непреодолимое притяжение затуманило разум Лиры. Как только она снова очутилась в его объятьях, он унес ее прочь.

Аргос был безутешен, он не мог найти покоя. Он везде искал свою возлюбленную, но его поиски были тщетны. Он нигде не мог найти и следа Лиры. Никто не мог понять, что произошло. Вереница догадок разбивалась вдребезги. Но по прошествии месяца Лира сама вернулась на порог родного дома. За три дня она не проронила ни слова, она молча сидела и смотрела сквозь родных. Даже Аргос не мог прорваться через ее печаль и достучатся до прежней жизнерадостной Лиры, которую так сильно любил. Он не отходил от ее кровати ни на шаг ни днем, ни ночью. И вот спустя три дня она повернулась к нему и тихо прошептала: "Я беременна. Ребенок твой". Не успел Аргос возрадоваться прекрасной вести, как она вновь умолкла, и взгляд ее устремился в неведомую ему пустоту.

Ночь сменяла день, день сменялся ночью, но Лира все так же была молчалива. Она почти ничего не ела, ее тело было истощено, силы давно покинули его. Аргос был вынужден смотреть, как его любимая и еще не родившееся дитя страдали от боли ему неведанной. Сколько не молил он ее рассказать, что случилось с ней, и где она была, ответом ему была лишь тишина.

– Как грустно, – прошептала Анна и положила голову на плечо Алексея, крепко сжав при этом его руку. Верных посмотрел на нее, но в глазах его не было удивления, видимо она не в первый раз вела себя столь бесцеремонно. Он лишь вздохнул и вновь обратил все свое внимание к рассказу профессора.

– Спустя несколько месяцев Аргос сидел на берегу и всматривался вдаль, пытаясь вымолить у богов помощи. И тут он, почувствовав знакомый запах, обернулся навстречу ему. Позади него стояла Лира и гладила свой уже весьма заметный живот.

– Толкается, – с кроткой улыбкой сказала она.

Аргос бросился к ней, и впервые за долгое время ее глаза смотрели на него. Неужели боги услышали его мольбы? Неужели все закончилось? Он сам не верил своему счастью, вот она прежняя, снова стояла перед ним, с его сыном в своем чреве. Она улыбалась ему. Ее руки крепко сжали его в своих объятьях. Это был подарок небес, решил Аргос, даже не подозревая, как он ошибался.

Лира поведала своему жениху, что кровь того чужеземца затуманила ее разум, что у нее не было сил сопротивляться ей. Она никогда раньше не испытывала ничего подобного. С каждым днем они питали друг друга, становясь все сильнее. А их связь крепла с каждым мгновением, проведенным вместе. Они даже могли общаться без слов, делиться воспоминаниями, чувствами, болью и радостью. Но в один день она поняла, что беременна, и это не осталось тайной и для Сэрта.

Они вместе разделили и его боль, ее смятение, отчаяние и раскаяние, а одновременно ее воспоминания об Аргосе. Все это было приумножено во сто крат. Их близость стала не выносимой для обоих. Чувства разрывали их изнутри, путаясь и сплетаясь в один протяжный и невыносимый гул. И они попытались убежать от всего этого, но чем дальше они были друг от друга, тем более невыносимой становилась разлука. И лишь радость материнства, проснувшаяся в Лире вместе с первыми толчками ее дитя, смогла вернуть ей рассудок.

Но в их дальнейшей жизни с Аргосом не было ничего прежнего. Лира была другой, он с трудом узнавал в ней свою невесту. Ее настроение менялось по минутам, она то радовалась и любила его и их дитя, то ненавидела и презирала. То растворялась в ожидании появления сына на свет, то с трепетом вглядывалась в океан, непреодолимо желая увидеть Сэрта.