Влад Поляков - Инферно: Провозвестник

Недоумение её соотечественников, обоих. Дескать, всё нормально, в этом увлечении есть своя пикантность, особенное очарование… И тут итальянец, при в основном молчаливой, но явной поддержке второго европейца, начал размазывать японские «культурные традиции» подобного рода тонким слоем по раскалённому асфальту.

Для начала этим самым «пикантно увлекающимся» было предложено позаимствовать предметы гардероба сестёр, матерей и прочих бабущек, после чего хоть использовать по «радующему извращенца назначению», хоть для продажи в подобные заведения. Затем устроить церемонию бракосочетания с манекеном, одетым исключительно в эти вещи. На попытку обоих японцев визгнуть что-то по поводу того, что «не иностранцам лезть в традиции островов, культура которых уходит корнями в глубину тысячелетий», итальянец, усмехнувшись, напомнил, что у племён маори и прочих папуасов тоже культура поджаривания на вертеле «длинной свиньи» и плясок в олом виде вокруг пальм и баобабов. Да и разного рода арабы до сих пор практикуют продажи двенадцатилетних девочек тем, кто больше заплатит, тем паче законы шариата вполне допускают многожёнство. И тоже согласно «древним культурным традициям». Вот только люди, которые хотят быть именно людьми, а не жалкими их подобиями, должны выжигать подобное калёным железом. А не переводить на промышленные рельсы с целью получения прибыли, потакая всяким там убогим.

Добавил про иные сферы жизни, в частности, касаемо рабочих… традиций. Тех самых, при которых в порядке вещей считалось постоянно унижать всех нижестоящих, но вместе с тем безропотно принимать унижения со стороны уже своего начальства. Про подчинённость женщин, причём такую, при которой те и пискнуть не могли против «веками освящённых традиций», лишь немного уступающим по уровню маразма тем, которые в исламском мире за норму приняты.

Ну а в завершение предложил проверить, что будет, если тех самых японских девушек вывезти на годик другой в нормальные условия, где вокруг достойные люди, а не озабоченные чужими ношеными трусами и педофильской порнографией полуимпотенты, блюдущие «древнесексуальные традиции». Плюнул под ноги своим уже точно бывшим приятелям, развернулся и пошёл в направлении подальше от того, кто считал откровенно мерзким.

Вот тогда Мико Тоява всерьёз призадумалась. Именно всерьёз, потому как западный кинематограф, книги, стиль жизни — всё это не было тайно благодаря всемирной паутине, продаваемым товарам и просто отсутствию реальной закрытости границ. Призадумавшись же, поневоле стала сравнивать, как дела обстоят там и как у неё дома, в стране восходящего солнца. И мало-помалу в её мысли прокралось подозрение, что солнце над Японией давно уже не восходит, а откровенно закатывается. Даже учитывая то, что в той же Европе и США было много своих нелицеприятных отталкивающих моментов, но человек там не чувствовал себя мелким винтиком в том механизме, куда его встраивали чуть ли не с самого рождения.

За прошедшие с того дня несколько лет её личность медленно, но отчётливо менялась. Меняясь же, она не смога полностью утаить эти изменения. Особенно от собственной семьи. А ведь послушание и готовность делать всё, что прикажут вышестоящие — основа основ японского образа жизни. Хотя не только японского, но и вообще азиатского. Так что когда Мико недвусмысленно намекнули, что ей надлежит выбросить из головы разные глупости и, не позоря семью, готовиться сначала завести отношения, а потом и выйти замуж за заранее выбранного молодого человека из достойной семьи…

Конфликт. Не внешний, но внутренний, между менталитетом, генетической памятью и вкладываемыми с детства правилами с одной стороны, а с другой — пониманием того, что существуют и другие жизненные пути, помимо того, в котором решают за тебя, а ты, покорная женщина, должна подчиняться родителям, мужу… всем.

Выторгованная небольшая отсрочка, таблетки, попытки хоть как-то примирить две стороны себя. И как один из способов временно забыться — миры виртуальной реальности, где можно было влезть в оболочку совсем иного создания: свободного, независимого, готового менять мир под себя, а не меняться ему в угоду. Миры, где можно быть тем, кем только пожелаешь! А поскольку Мико хотелось стать не просто воительницей, но и повелевать, то выбор закономерно пал на мир «Лендлордов».

Запоем прочитанные в последние годы книги Толкиена и пошедших по его стопам, любовь к древней, благородной и загадочной эльфийской расе практически не оставили вариантов при выборе аватара. Да и имя Илладриэль намекало всем, мало-мальски сведущим в классике фэнтези, что послужило источником вдохновения.

Мико, то есть уже Илладриэль, хотела почувствовать себя сказочной принцессой, окружённой добрыми и благородными подданными. И уж точно не желала себе излишних сложностей. Отсюда и лёгкий уровень сложности, дающий возможность провести первые три недели в относительном спокойствии. А дальше… она сомневалась, что впоследствии будет тут находиться. Намечавшаяся помолвка, о которой она даже вспоминать не хотела или же — чего она хотела, но боялась предпринять решительные шаги — её срыв… Оба варианта не предусматривали спокойной жизни и уж точно не предполагали спокойного отдыха в виртуальности. «Саркофаг», необходимый для погружения в созданные миры, он не за собственные деньги покупался, а за отцовские.

Новый мир… захватил её, Мико находилась там столько, сколько могла. Точнее, сколько позволялось правилами безопасности, установленные датчиками «саркофага» во время первоначальной диагностики клиента. И с каждым своим переходом туда, где ей не нужно было следовать давящим на психику, вносящим разлад в душу правилам, она чувствовала себя всё более умиротворённой. Увы, лишь когда находилась в мире «Лендлордов». Зато возвращение являлось если не пыткой, то чем-то похожим.

Заметили ли это родные? О да, ещё как! И после первого же серьёзного разговора, когда ей пригрозили убрать аппаратуру, делающую их дочь саму на себя не похожей и мешающей сосредоточиться на выстраиванию отношений с женихом… случилось это. При следующем погружении в далёкий от нанесший очередной болезненный удар реальности мир Мико, вновь ставшая Илладриэлью, почувствовала какую-то особенную лёгкость. Стресса как не бывало, окружающий виртуальный мир казался ещё более похожим на настоящий. Лишь лёгкая грусть оттого, что вновь придётся возвращаться, причём неизвестно ещё, удастся ли вернуться сюда, где ей так хорошо и свободно.

Не удалось… вернуться в родной мир, поскольку часть системного интерфейса, отвечающая за возврат из виртуальности, просто взяла и исчезла. Совсем, без следа! Вроде бы полагалось биться в истерике, паниковать, ну или хотя бы впасть в глубокую депрессию… только не получалось и всё тут.