Александр Курзанцев - Инквизитор поневоле [litres]

– А в чем тогда отличие от поля антимагии, которое я могу поставить? – спросил я.

– Поле антимагии просто воздействует на магов, блокируя им возможность колдовать. Это целиком и полностью раздел ментальной магии, правда, доступный ныне лишь владельцам таких вот артефактных колец. А поле, которое ты видишь сейчас, уже совсем другой природы, и не спрашивай меня, какой именно, я не знаю. В порядке бреда могу лишь предположить, что тут вложена толика божественной силы, силы Порядка. И это – дело напрочь иное. Даже если сейчас пол во всей этой пещере провалится в пропасть, тот кусок, что внутри купола, останется на своем месте. И это, кстати, не купол, а шар, просто нижнюю его полусферу ты не видишь.

– И что? Мы просто зависнем в воздухе?

– Да, – абсолютно серьезно кивнул Глушаков.

– Хм… – я глубокомысленно поиграл бровями, пытаясь осмыслить сказанное.

– Ладно, не будем терять время, раз уж есть шанс застать то, от чего вся это толпа сбегала, врасплох. Главное – помни, что все в сфере подчинено твоей воле. Если ты твердо убежден, что внутри – чистый воздух, он будет таким оставаться даже тогда, когда снаружи дышать невозможно. Если ты считаешь, что под ногами твердая земля, мы пройдем, не замочив ног, по любому болоту, даже по воде, коль ты вдруг решишь, что она должна быть твердой… – обернувшись к аватару, Глушаков заорал: – Вигир, ты там всё?!

– Всё, дядь Сережа, – улыбнулся парень в ответ, подходя к нам.

И я понял, что зелье начало действовать, потому как ушла из его взгляда холодная отчужденность, а вместо нее в глазах появился живой огонек, да и улыбка эта… Хороший признак.

– Будь готов, похоже, скоро мы встретимся с чем-то похуже этого отребья. А ты, Паш, – трудовик еще раз серьезно посмотрел мне в глаза, – ни в коем случае не давай себе сомневаться. Воля и вера в самого себя, в свои силы – вот что здесь важно. Я видел, как одни инквизиторы гибли, просто не поверив, не убедив самих себя, что огонь не причинит им вреда, а другие спокойно шли по бурлящему лавовому потоку, абсолютно уверенные, что лава твердая и холодная.

– Я постараюсь.

– Как-то неуверенно звучит…

– Будет сделано.

– Вот так-то лучше, – рассмеялся Глушаков.

Враг приближался. Древнее существо, переполненное впитанной энергией, чувствовало это как никогда остро. Пришельцы из другого мира неплохо насытили его, истощенного временем, дав так необходимые сейчас силы. К счастью, особых проблем никто из них ему не доставил, кроме, может быть, самого последнего, рогатого, что владел магией, по силе почти сравнимой с той, что подчинялась существу. Вот только это был его мир и его правила, а потому рогатая башка сейчас украшала собой одну из стен пещеры, вывалив наружу длинный раздвоенный язык.

Еще был пространственный разлом, ведущий, скорее всего, в родной мир пришельцев. Разлом опасно нестабильный, хоть и удерживаемый от коллапсирования с помощью хитрой вязи заклятий, в которых опять чувствовалась ненавистная вражеская магия. Безумно хотелось разорвать, уничтожить эти тонкие пульсирующие нити примитивной магии низших. Ему, напрямую управляющему первостихиями, это ни стоило бы ничего. Вот только при схлопывании разлома порядок высвобожденной энергии даже по грубым прикидкам был настолько большим, что пережить такое, находясь в эпицентре, становилось попросту невозможно, несмотря на всю мощь и знания, которыми обладало существо. Сверши оно желаемое – и уничтожены были бы не только эти пещеры, нет, все в радиусе многих лиг превратилось бы даже не в пыль – в излучение. Поэтому пришлось оставить как есть. Временно, разумеется, до тех пор, пока он не расправится с врагом.

Противников было трое. Слабые, примитивные, не умеющие пользоваться магией без костылей, способные творить волшебство лишь с помощью управляющих контуров, когда-то разработанных древними для своих рабов.

Существо одернуло себя. Как бы ни были они ничтожны, когда-то эти примитивы смогли пленить его. А значит, их не стоило недооценивать.

Когда троица вступила под своды двенадцатого этажа, ловушка наконец захлопнулась. Управляя изначальной энергией, очень легко заставить окружающий камень сначала изменить свою внутреннюю структуру, сделав его необычайно плотным и твердым, а затем в нужный момент мгновенно свести воедино пол и потолок, не оставив и мокрого места от попавшихся, раздавив тех, словно насекомых.

Это не было простым обрушением свода, от которого примитивная магия еще могла спасти. От столкновения двух плит, что превышали крепостью алмаз и весили миллионы стоунов, спасения не существовало.

Вот только злая радость существа оказалась недолгой, потому как враги смогли выжить, и не просто выжить, а пройти сквозь ловушку, защитившись непонятной магией, что заставляла измененный камень попросту исчезать. Вот только… непонятной ли?

Древний потянулся к центру магических возмущений на руке одного из противников и под плотной вязью чужой магии вдруг ощутил, испытав натуральный шок, частичку своей собственной первородной силы, при помощи которой миллиарды лет назад его вид преобразовал этот мир, подарив жизнь бурлящему и кипящему магмой безжизненному шару.

Теперь существо разъярилось по-настоящему. Враг не просто смог пленить его тогда, нет, он оказался наглым вором, посягнувшим на их силу. Деяние, за одну мысль о котором они некогда уничтожали целые народы, огнем с небес испепеляя примитивные поселения, опуская под воду целые континенты и заливая магмой все из просыпавшихся по их воле вулканов.

Мгновение спустя, отбросив покров невидимости, древний бросился в атаку.

Момент, когда пол и потолок внезапно сошлись, схлопнувшись вокруг нас, словно створки раковины, я позорно пропустил, погрузившись в свои мысли. Одиннадцатый этаж мы прошли, не встретив никого, ни единой души, если, конечно, можно так выразиться относительно демонических отродий. Глушаков еще предположил, что, возможно, тихо будет вплоть до самого нижнего, шестнадцатого этажа, где находился портал в демонический мир.

Вот только он ошибся.

Забористо выругавшись от неожиданности, Сергей постучал найденной ранее секирой по камню сразу за пленкой нашей защиты, но в результате лишь выбил искры неожиданно сильно отскочившим оружием. Сплюнув, он рубанул со всего маху, отколов часть лезвия, жалобно зазвеневшего по полу, не оставив даже царапины на монолитной поверхности.

– Крепкий, – произнес трудовик уважительно.

– И что делать? – спросил я его.

– Что? Ну, попробуй представить, что перед нами нет никакого камня, и иди вперед.

– Так просто?

– Да нет, – покачал головой Глушаков. – Мало просто подумать – ты должен в это поверить.