Геннадий Башунов - Могильщик. Цена покоя

Валлай замолчал и, взяв кружку, допил остатки пива.

– Это всё? – с явным разочарованием спросил жрец.

– Нет, не всё, – вздохнул убийца. – Мне дали ещё ориентир на второго могильщика, того, что со шрамом на подбородке. Так вот, из Бергатта он вернулся отдельно от первого, за пару дней до него, если быть точным. Вернулся он, кстати, в совершенно другой одежде, чем было в описании. Он был в этом трактире. Купил одежду, причём, платил золотом, отчеканенным до войны, и тоже как в воду канул. Теперь всё.

Жрец кивнул и мрачно уставился куда-то в сторону. Он выглядел недовольным. И его наниматель, скорее всего, будет недоволен. Да что говорить, сам Валлай недоволен результатами своего расследования. Но у него было не так много времени. Продолжи он искать дальше на востоке, наверняка нашёл бы какую-нибудь ниточку, ведущую к цели, но на это требовались недели.

– Дерьмо, – проворчал, наконец, жрец. – Те, кого мы ищем, теряются на западе. Те, кого мы отправляем проповедовать, теряются на юге. Те, кого мы отправляем искать тех, кого мы ищем, и тех, кого мы отправляем проповедовать, или ничего не находят, или находят какие-то жалкие крохи, с которыми ничего не сделать. А с кого спрашивают за отсутствие информации? Конечно, со связных... Блядь, – с чувством выдохнул он после паузы.

– Ко мне есть ещё какие-то вопросы? – спросил Валлай.

– Нет. Контракт как будто бы выполнен, можешь быть свободен. – Жрец поднялся со стула. – Если от тебя что-то потребуется, с тобой свяжутся.

Они всегда связывались, поэтому Валлай кивнул и махнул хозяину, подзывая. Можно ещё выпить. Он неплохо заработал за непыльную работёнку. Даже запугивать почти никого не пришлось, не то что убивать.

Шёлк не успел подойти к нему, а связной не успел дойти даже до центра зала, когда это случилось.

Жрец резко остановился и затрясся всем телом. А потом издал вой, который просто не могла бы издать человеческая глотка, и рухнул на пол, забившись в припадке.

– ОНО! ОНО БЫЛО ЗДЕСЬ! МНЕ СТРАШНО!!! – завизжал жрец и клацнул зубами так, словно кто-то захлопнул его рот.

Хозяин харчевни остановился, вытаращив глаза и разинув рот, единственная служанка завизжала от страха и смылась, но, к счастью жреца, в зале находились не только эти двое. Валлай вскочил с места, в три прыжка подлетел к связному и сел рядом. Изо рта припадочного хлестала уже даже не сукровица, а кровавая пена, глаза закатились, хотя веки остались открытыми. Убийца осторожно повернул его на бок и нашёл глазами хозяина.

– Беги в ближайший храм Единого и веди всех, кого можешь. Бегом!

Шёлк, к его чести, быстро пришёл в себя. Он судорожно кивнул и сорвался с места.

Жрец продолжал биться в конвульсиях, но рта больше не раскрывал. Он дышал, язык хоть и прикушен, но не запал, а значит, лучше просто дождаться конца припадка. И жрецов, которые определят, не замешаны ли в этом припадке силы богов. Ну или простая магия.

Шёлк вернулся через четверть часа. Кажется, он действительно привёл всех, кого мог – с ним прибежало сразу полдюжины жрецов, причём, трое из них, судя по большим животам и богатым рясам, самых высоких чинов для этого захолустья.

– Он жив, – сказал Валлай и отошёл, давая место у припадочного.

Жрецы Единого обступили брата со всех сторон, синхронно встали на колени и принялись колдовать над ним. Ну, то есть, произносить целебные молитвы, прикладывать освящённые мощи и всё такое прочее, но наёмный убийца заметил в их руках пару магических амулетов. Конечно же, сделаны они были руками послушников и с божьей помощью, но по сути своей ничем не отличались от тех, что продают в колдовских лавках. С той разницей, конечно, что жрецы вообще никогда не бывали магами и никогда в жизни не колдовали.

– Пива мне принеси что ли, – сказал Валлай вставшему рядом с ним Шёлку.

Хозяин кивнул и ушёл на кухню. Он, кажется, опять впал в ступор, но сейчас это было позволительно. Наверняка раздумывает, насколько его дела ухудшатся после этого припадка.

Тем временем жрецы привели своего в чувство и уложили на спину. Тот опять принялся бормотать что-то в духе «оно здесь было», «мне страшно», «спасите, спасите» и трястись. Больше Валлай не расслышал. Да он и не хотел подслушивать. Иногда лучше вовсе ничего знать, и это как раз тот случай.

Один из жрецов, с большим пузом и густой окладистой бородой, почти достающей до пупа, поднялся на ноги и, уже не стесняясь, вытащил из объёмной рясы амулет. Очень нехороший амулет – череп не родившегося телёнка, инкрустированный золотыми нитями.

– Скажи, – повелительно рыкнул он черепу.

Тот ничего не сказал, но в воздухе как будто повисло какое-то напряжение. Через секунду кость распалась на куски, а раскалённое золото обожгло до черноты руку жреца, который молча рухнул в обморок от болевого шока.

– Вот так хуйня творится, – процедил один из младших, как показалось Валлаю, послушников. – Здесь явно баловались не простые маги.

– Здесь явно было что-то не от мира сего, – прохрипел один из пузатых, вытирая пот с побледневшего лица. – Нам нужна помощь.

– И покой, – кивнул тощий. Он поднялся с колен и уставился на Валлая. – Не покидай город, ты можешь нам понадобиться. Все расходы за постой я беру на себя. А ты, – он повернулся к Шёлку, вошедшему в зал с кухни, – сегодня же продашь нам свою харчевню по честной цене.

Шёлк кивнул и залпом выпил пиво, которое нёс Валлаю. На его губах как будто промелькнула улыбка. Конечно, когда у тебя выкупают по честной цене убыточное заведение, как тут не обрадоваться? У хозяина «Жирного Окуня» всё сложилось куда лучше, чем можно было ожидать.

Валлай же как будто даже испытал укол любопытства. Кажется, здесь происходили интересные и очень странные дела. А очень странные дела зачастую приносили либо хорошие деньги, либо вечный покой по ту сторону Туманных гор. Но риск всегда того стоил.

– Я сам схожу за пивом, ничего? – спросил он у Шёлка.

Тот кивнул и, с трудом сдерживая алчную радость, сказал:

– Бери любое, бери сколько хочешь. За счёт заведения.

***

Эльверст стоял поодаль, за деревьями, и никто из четвёрки, идущей по тропе, не видел его. Одного из них он знал – это был тот самый могильщик, который совсем недавно покинул Бергатт. Двое других совершенно неожиданно были жрецами Единого, а третий, несмотря на более или менее приличную одежду, походил на бродягу или попрошайку – таких Эльверст за свою жизнь видел достаточно и мог легко узнать даже в самой богатой одежде. По заискивающему, бегающему по сторонам и никогда не поднимающемуся взгляду, скорее всего.

Могильщик догнал младшего жреца и с презрительной улыбкой что-то у того спросил. У них завязался разговор, и буквально спустя пару фраз по резко меняющемуся выражению лица могильщика Эльверст понял – ничем хорошим он не закончится.