Кэтрин Куртц - Камбер-еретик

— Сир, я, безусловно, не мог спорить с историей, — произнес он мягко. — Эти юные смутьяны играют на руку своим злейшим врагам, но они не понимают этого. Они видят только то, что им нет места среди людей.

— Это не так.

— Я знаю. Но они так думают. Они считают Королевские законы законами людей. Они не видят в них места для дерини.

— Лучше бы, черт побери, они увидели, иначе скоро этого места действительно не станет, а может быть, и драгоценных дерини! Ты же знаешь, я не могу вечно сдерживать остальных дворян, И мои сыновья…

Он смолк и отвернулся от них. После секундной паузы Йорам вопрошающе посмотрел на Камбера-следует ли удалиться-и, получив согласие Камбера, поклонился, прижимая к груди плащ, лежащий на сгибе руки.

— Если я вам больше не нужен, сир, я вас покину. Мне нужно посмотреть, как разместили монахов, которые сопровождали нас из Долбана.

— Нет, Йорам, останься… пожалуйста. По правде говоря, то, что я собираюсь сказать, в большей степени касается тебя, а не Алистера. Кроме того, я знаю, что ты сделаешь так, как я попрошу. А насчет Алистера я не уверен.

Удивленный, Йорам взглянул на Камбера, происходящее казалось мистификацией. Устало потерев глаза, Синил закрыл лицо руками; Камбер заерзал на стуле, пытаясь сообразить: о чем может просить король? Что он может не выполнить. Йорам освободился от плаща и положил его в одну влажную кучу с отцовским. Синил поднял голову и так долго смотрел на распятие, висевшее над алтарем, что Камберу и Йораму стало немного не по себе.

— Сир, что-нибудь случилось? — прошептал наконец Камбер.

Синил слегка покачал головой и успокаивающе коснулся руки Камбера.

— Нет, и не называй меня «сир», старый друг. То, о чем мы должны поговорить, не имеет ничего общего с королями и епископами, — Он обратился к Йораму. — С тех пор как мы с последний раз говорили об этом, прошло почти четырнадцать лет, но пришло время, и я должен прервать свое молчание. Я долго думал об этом и должен признаться, что. у меня накопилось множество горьких мыслей о тебе… и о твоем отце.

На этих словах он умолк и окунулся в какой-то неведомый мир, где боль воспоминаний и разочарований все еще жгла и мучила его, затем снова поднял глаза на Йорама.

— Но это уже в прошлом. Я думал, что понимаю причины его поступков, до этого дня ненавидел эти причины, и я не могу отрицать, что конец был… желанен… для Гвинедда.

Неподвижно сидя на стуле, Камбер почувствовал напряжение сына, когда тот встал ближе к нему. Он почувствовал руку Йорама на плече. Йорам настороженно смотрел на короля.

— Сир, вы знаете, что охранять эту землю и ее короля всегда было нашим желанием, И я надеюсь, вам не нужно говорить о том, что ничего враждебного в наших намерениях не было.

— Я знаю, Йорам. Если бы я поверил в обратное, то ни ты, ни один из тех, кто имеет хоть малейшее отношение к тому, что было в прошлом, не остался бы в живых. Боюсь, что с годами я научился не только сострадать, но и быть безжалостным королем, Никто не может сказать, что мои враги преуспевали в эти годы перемен.

Камбер посмотрел на ноги, зная, что не было смысла называть наиболее коварных, скрытых противников, которых Синилу не удалось подчинить себе, — людей, которые сейчас держали в руках будущее могущества Гвинедда, которые несли ответственность за наследников Синила и готовились в регенты, чтобы властвовать в стране вплоть до совершеннолетия наследника.

Синил вздохнул, и Камбер понял, что он прочел его мысли, хотя король и не пытался вступить в контакт. Он никогда этого не делал.

С помощью Йорама Синил; пошатываясь, поднялся на ноги. Его раздражение готово было вот-вот прорваться. Камбер тоже поднялся. Он знал, что эта тема не станет поводом к ссоре. Король уже все для себя решил.

— Спасибо, что не споришь со мной, — сказал Синил неожиданно мягко. — У меня не так много времени, и все оно должно быть потрачено на то, что действительно является для меня сейчас самым важным. — Он обратился к Йораму. — Я вынужден напомнить тебе, Йорам, о том, что произошло со мной четырнадцать лет назад в потаенной часовне Ордена святого Михаила. — Он сглотнул слюну, от чего гримаса боли мелькнула на его лице, на мгновение отвел взгляд, затем продолжал. — Тогда я… ненавидел вас за это… ненавидел всех вас. Использование могущества, которым вы меня наделили, пугает меня и по сей день. — Он сцепил пальцы и, стараясь успокоиться, вздохнул. — Но у этого могущества есть и другие стороны, которые, по-моему, должны быть подвластны королю, наверное, самое важное из всего этого-способность считывать мысли в сердцах других, даже если они желают солгать. Это… и способ защиты от колдовских чар и от других опасностей. Я мало пользовался способностями, но хотел бы, чтобы после моей смерти у моих сыновей была возможность их использовать.

Выражение лица Йорама не менялось во время всей речи короля, но Камбер почувствовал его растущее напряжение, и сам с нетерпением ждал, когда же Синил выскажет просьбу. Приближался момент, о наступлении которого они молились и который не имели права упустить. Камбер и Йорам безмолвно сговорились, как дальше вести дело, чтобы достичь цели.

Дыхание Йорама стало медленным и осторожным, он взвешивал каждое слово, с которым обращался к королю.

— Вы знаете, о чем просите, сир? — спросил он осторожно. — То, о чем вы просите, — возможно, но на это уйдет слишком много энергии. Это требует вашего непосредственного участия.

— Я знаю, — прошептал Синил. — Но в любом случае я так хочу. Я не стану обрекать своих сыновей на неведение. Когда рядом не будет их отца, кто присмотрит за ними? Что оградит от страданий?

— Сир, но есть и другая сторона дела, — продолжал Йорам с запинкой. — Когда мы помогали вам воцариться здесь, мой отец был жив, и нас было четверо: Рис, Эвайн, я и он. Если я правильно понял, говоря об этом при Его Преосвященстве, вы хотите, чтобы он занял место моего отца? Синил исподволь взглянул на Камбера.

— Ведь ты сделаешь это, старый друг? Я знаю, что ты думаешь об участии в таких делах, но ты осведомлен о случившемся той ночью, Ты охранял дверь снаружи. Я помню, как прошел мимо тебя, сурового и мрачного, в доспехах, с мечом наголо, ты пропустил нас в часовню. Не возьмешь ли ты в руки меч ради меня еще раз, только теперь уже внутри священного круга?

— Сир, я…

— Нет, не называй меня «сир». Говори со мной как с Синилом, твоим другом, который нуждается в твоей помощи, а не с тем жалким, окруженным врагами человеком, который носит корону Валорета. Скажи, что Алистер как другу поможет Синилу сделать то, что должно быть сделано, чтобы его сыновья выжили, когда человек и король Синил умрет. Не будем говорить недомолвками. Я скоро умру, Алистер. Ты, который старше меня на несколько лет, конечно, думал о смерти. Она приходит ко всем, и все мы должны быть готовы встретиться с ней, А король обязан думать об этом больше, чем простой человек.