Кэтрин Куртц - Камбер-еретик

— Именно потому, что у вас есть эти защиты, мой принц, — прошептал Тавис. — Предупреждаю, от этого вы очень устанете, но мне действительно необходима ваша энергия. Я не причиню вам зла. Я бы никогда этого не сделал.

— Я верю тебе, Тавис, — ответил мальчик. — Мне все равно, что ты дерини. Ты совсем другой.

— Надеюсь на это, мой принц, — пробормотал он. — Я надеюсь.

Подняв голову, он огляделся, снова откинулся на подушку и отпустил руку мальчика.

— Пододвиньте стул ближе, чтобы было удобнее. Мальчик подчинился, придвинув стул вплотную к кровати. Он принес одеяло и постелил на стул, а сам завернулся во второе, чтобы спастись от холода комнаты.

— Вот так, — пробормотал Тавис, попросив мальчика положить голову на край постели. — Опуститесь еще немного, чтобы я смог коснуться вашей головы. А теперь дайте вашу руку и устройтесь поудобнее. Вам ничто не должно мешать.

Джаван примостился, заткнув одеялом щель между стулом и кроватью. Заняв наконец удобную позицию, он взял руку Целителя и прижал ее к щеке.

— Прекрасно, — прошептал Тавис, теперь его голос был почти не слышен. — А теперь откройтесь мне, как будто я собираюсь вас исцелять. Я попытаюсь забрать у вас энергию, как вы обычно забирали ее у меня. У вас в голове должно появиться чувство легкого давления, точно что-то проходит через все тело и выходит через голову, но бояться нечего, я начну, когда вы почти заснете. Вот так. Позвольте мне вести нас обоих. Усните, вы в безопасности.

Голос Тависа замер, и Джаван почувствовал, как прикосновение Целителя постепенно овладевает его телом. Он привычно ощутил приближение дремотного состояния. Почувствовал, как энергия теплой волной всколыхнулась и забилась под черепом, и это вовсе не было неприятно.

В полусне в его сознании задвигались странные картины:

он стоит в мрачной комнате, окруженный людьми, которые должны быть знакомыми, но он не узнает их. Тут и его отец, он подносит загадочно поблескивающую чашу к его губам. А потом все перемешалось, точно в калейдоскопе, — свет, звуки, ощущение вращения, но от этого не было страшно, просто очень непонятно.

Рука Тависа успокоительно потрепала его по щеке, и он вцепился в нее покрепче. А потом все пропало, Джаван заснул по-настоящему, и когда он проснется, то ничего не вспомнит.

Рис и Камбер застали ту же картину полчаса спустя, но приняли за обычный сон. Камбер взял спящего мальчика и перенес его в его собственную, соседнюю комнату, Рис остался приглядывать за больным.

Тавис мирно спал, Рис не стал беспокоить его и сел на оставшийся у постели стул Джавана. Вернулся Камбер, но Рис заверил, что в течение следующих нескольких часов Делать нечего и можно поспать. Камбер подчинился, захватив с собой Йорама и Эвайн во дворец архиепископа, где брат подыскал сестре временное пристанище в нижнем этаже, в одной из комнат для монахинь. До рассвета все проспали сном смертельно уставших людей.

Тавис проснулся с первым светом, вызвав недоумение Риса. К своей радости, Рис заметил, что после сна больной посвежел (по правде говоря, он выглядел лучше, чем Рис мог надеяться), но когда Целитель положил прохладные пальцы на запястье пациента, то почувствовал, как мгновенно закрылись защиты Тависа. Рис буркнул «доброе утро» и, спросив, разрешения, осмотрел его. Тавис был настроен почти враждебно. Рис удивился, но не решился показать удивление. Сейчас менее всего Тавис нуждался в дополнениях к ноющей ране и душевному упадку.

— Ну что ж, сон снова сотворил чудо, — сказал Рис, закончив общий осмотр. — Острая боль тебе теперь не грозит. Как себя чувствуешь?

Тавис медленно повернул голову, чтобы посмотреть на Риса. Его худое лицо ничего не выражало.

— А как я должен себя чувствовать? Я, Целитель, потерявший руку.

Голос был безразличным и ровным, и Рис решил, что это эмоциональный спад.

— Ты должен переживать потерю. Но у тебя осталась жизнь, ты все еще дерини и Целитель. Без сомнения, есть еще множество занятий, которые тебе под силу.

— Правда? Возможно, ты прав.

Рис не знал, как продолжить разговор. Он откинул покров над поврежденной рукой, и стал отвязывать ее от спинки стула. От вида забинтованного обрубка, который был слишком мал, чтобы походить на руку, Тавис побледнел, задрожал и отвернулся.

Быстрыми движениями Рис разматывал бинты, намереваясь только сменить их и, возможно, чуть-чуть поработать, но когда последний слой был снят, Рис замер. На ткани остались только засохшие пятна крови, не было ни одного свежего. Раны, которая должна была только начать подживать, не было. Культя была совершенно гладкой, лишь там, где старая кожа соединялась с новой, виднелись бледные шрамы.

Не переставая удивляться, Целитель потребовал теплой воды, очистил покалеченную руку от остатков запекшейся крови и вымыл ее, по ходу проверяя свои впечатления. Кожа была здоровой и гладкой, такой же, как и на остальной части руки. Ему с трудом верилось, что повреждение было получено только вчера. Рис перебинтовал запястье.

— Тавис, тебе что-нибудь об этом известно? — мягко спросил он.

Тавис не повернулся.

— Что-нибудь о чем?

— Об этом, — ответил Рис, немного крепче сжав больную руку Тависа, чтобы обратить на себя внимание. — Она исцелена. Я предполагал, что даже у Целителей на это уйдут дни или недели. Сегодня тебе можно ставить крюк.

Тавис уткнулся в подушку.

— Я не буду ходить с крюком, — глухо проговорил он.

— Нет? — Рис пожал плечами. — Решай сам. Сейчас можно не торопиться. Я хочу знать, что произошло. Может быть, ночью приходил другой Целитель? Или…-Перед глазами встала картина и Тависа и Джавана, сидевших рядом, и тут же исчезла. — О, Господи, Тавис, это не Джаван сделал?

Тавис медленно повернул лицо к Рису, избегая смотреть на свою руку.

— Что ты этим хочешь сказать? Что он мог сделать? Джаван-человек. Кроме того, я бы ни за что не причинил ему вреда, и ты это знаешь.

— Я… не знаю, — задумчиво произнес Рис. — Но я… мы нашли его спящим у твоей постели, и твоя рука была прижата к его щеке. Он тебе ни о чем не говорил?

— Я был без. сознания, — прошептал Тавис, уставившись в потолок. — Должно быть, он хотел облегчить мои страдания.

— Понятно. — Тавис, конечно, беспокоился, но не слишком сильно. Поразмыслив минуту, Рис принялся прилаживать больную руку к «лечебному» стулу, чтобы снова закрепить.

— Что бы он ни сделал, это пошло тебе на пользу. Хочешь немного поесть?

Тавис не ответил, и Рис, пожав плечами, направился к двери.

— Тебе следует поесть. Я скоро вернусь. А пока распоряжайся временем по своему усмотрению и привыкай к новой жизни.

Как ты это узнал? — Горько вопрошал Тавис, но только мысленно, когда дверь за Целителем уже закрылась.