Андрей Лазарчук - Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга I

Обходя Алексея, он подчёркнуто смотрел в сторону, но по Санечке неприятно прошёлся взглядом.

Ветер, может быть, и не валил с ног, но всё тепло из-под одежды выдул на счёт "раз". Лицо стянуло холодом, ресницы слипались. Вмиг одубели пальцы в тонких перчатках.

Одиннадцать человек пристроились сзади мёртвого автобуса, упёрлись кто куда – и, придыхая: "…три!" – стали выталкивать его из кювета. Холод пропал – только дыханием обжигало горло. Потом – ниже горла… Постепенно тяжёлая махина раскачалась и выползла на полотно дороги. Не останавливаясь, её покатили вперёд. Медленно, медленно… быстрее. Дорога, кажется, действительно намеревалась пойти под уклон. Наконец уже все бежали, только придерживаясь за машину. Ветер свистел натужно. Под ногами взвизгивал круто схваченный, утрамбованный влёт снег.

Не останавливаясь совсем, автобус притормозил. Бурлаки по одному стали запрыгивать в открытую дверь. Алексей видел, что чёрный тулупчик пропускает всех вперёд, и потому сам не торопился. Вот они остались втроём: тулупчик, он и Саня. Вновь налетел плотнейший заряд острого, как осколки стекла, снега. Алёша! – крикнула Санечка, но он прекрасно видел и сам: в руке у тулупчика был нож, а глаза его были мутные и смотрели мимо, как у тех собак – на кладбище.

Алексей сам не ожидал от себя такой вспышки гнева. Не к этому несчастному идиоту, конечно… Он дождался, когда тулупчик нанесёт удар – в живот, с рывком вверх, – повернулся боком и, захватив его руку, ударил её о колено, ломая кости. И, не отпуская кисть сломанной руки, обвёл негодяя вокруг себя, на завершении полукруга сделал ему подсечку и отправил лететь дальше, под колесо медленно катящегося автобуса. Сам же, почти не прерывая движения, подхватил обомлевшую Санечку, подсадил её в дверь и вскочил следом. Автобус встряхнуло…

Хруст и вскрик никто не услышал.

Дверь с лязгом закрылась. Автобус медленно катился, переваливаясь.

– Алёша… – прошептала Санечка; зубы её стучали. – Алёша, ты же его…

– Не я, – ещё тише прошептал Алексей. – Ты видела его глаза?

Санечка помедлила.

– Да. Я… испугалась. Они были… неживые. Как у тех собак.

– Я потом тебе всё объясню, – прошептал Алексей. – Это всё очень сложно…

Их бросило вперёд, автобус затрясло, под сиденьем зафыркало: водитель запускал двигатель. Потом раздалось несколько глухих взрывов, они слились – мотор заработал. Дружелюбное гудение наполнило салон. Водитель остановил автобус и несколько минут газовал на месте, разогревая мотор и на всякий случай подзаряжая аккумулятор.

Пожилая дама в меховой шляпке подошла к Алексею.

– Спасибо вам. Мне показалось, что уже никто не способен… а муж – он правда очень болен…

– Да что вы. Всё в порядке…

Кажется, становилось светлее.

Наконец, скрежетнув шестерёнками, автобус уверенно тронулся. Небыстро, подпрыгивая на снежных ухабах, он скатился под уклон, потом начал карабкаться вверх. Ветер уже не выл так страшно, и снег падал редкий и мелкий.

Как ни странно, пропажи "тулупчика" никто не заметил. Или не захотел заметить…

Когда показались корпуса вонючего завода и мерзко-розовые дома заводского посёлка, метель прекратилась, а через минуту засияло солнце. Оно висело, окутанное дымкой, над ослепительной белой пеленой; чистейший снег сверкал так, будто светился ещё и изнутри.

Глава четвёртая

Кузня

В жарком поезде, за плотно запертой дверью Алексей вдруг понял, что больше не выдержит без сна, и позволил себе упасть лицом на скрещённые на столе руки. Санечка, всё ещё ошеломлённая и подавленная случившимся, молча сидела напротив и, кажется, смотрела в окно. Алексей не то чтобы был до конца уверен, но достаточно веско полагал, что в поезде ожидать нападения не стоит. Он уже играл и за своего невидимого – пока – противника, планируя за него удары и располагая засады на себя самого…

Их, скорее всего, даже не станут ждать на вокзале. Сейчас враг сделает паузу, будет демонстрировать своё присутствие, беспокоить, чтобы истомить ожиданием, и чуть позже – легко прихлопнуть. И сделать это надёжнее всего там, где Алексей и кесаревна вынуждены будут разделиться, а именно в общежитии. Полминуты расстояния – может оказаться достаточно для… для всего.

Он уснул и тут же проснулся. Поезд колотило по стрелкам. Три часа просто исчезли – будто их не было.

– Я хотела тебя будить, – сказала Саня. – Мы приехали.

– Да, – он распрямился. Потёр руками лицо. За окном проплывал вечер – весь в фонарях и окнах. – Как твой глаз?

Саня потрогала глаз.

– Ничего, – сказала она с сомнением. – Будто что-то там есть… но я его не вижу.

– Что-то? Или кто-то?

– Я… не знаю.

– Но оно тебя беспокоит?

– Сейчас нет. Но я… просто боюсь. Глаз… куда я без глаза?

– Ну, этого ты не бойся, – сказал Алексей. – Медицина сейчас мощная.

– Мощная… – Саня покачала головой. Показался вокзал: могучее тёмно-красное здание ещё царской постройки. – Мощная, да дорогая.

Алексей отпер дверь. В коридоре сгрудились выходящие пассажиры и те, кто продолжал путешествие, но желал размять ноги. Ничего подозрительного.

– Вот это пусть тебя не беспокоит, – Алексей вернулся за Саней, помог ей надеть несчастную её шубку. – У меня ведь на самом деле довольно много денег. Хватит на любое лечение. Просто мне надо будет забрать их у парня, который ими сейчас пользуется.

Ещё одна легенда. Не лучше и не хуже прочих. На всякий случай – для создания мотивировок.

Перрон встретил их прозрачной волной холода. Было за двадцать пять – и, похоже, что на этом падение всех термометров не остановится.

У выхода с перрона сгрудились тёмные машины. Алексей махнул рукой парню в огромной рыжей шапке, сказал адрес.

– Это где пожар, что ли, был? – уставился на них парень и сам себе ответил: – Ну да. Точно там. Десятка-то хоть при себе найдётся?

– Найдётся, – кивнул Алексей, усаживая Саню и садясь сам. – А что за пожар?

– Хороший пожар. Машин этих пожарных штук двадцать стояло. Но быстро сгорело – часа три, и всё. Дом старый, перекрытия деревянные – труба. Ехал мимо – вот только что: дым, чад, девки ревут, конечно… одни только стены остались. Жалко, конечно, а что делать? Стихия.

– Все живы? Никто не сгорел? – в ужасе выдохнула Саня.

– Да откуда ж мне знать? Хотя… по новостям сообщали так: остались без крова… да. Про погибших не было. Точно, не было. Я бы заметил.

– Слава Богу, – хором сказали Саня и Алексей. Потом Алексей, подумав, предложил: – Слушай, друг! Если там всё так плохо… то отвези-ка нас лучше на Речной вокзал. А завтра уж мы с утра…

– Ну… можно вообще-то…

– ещё десять с нас.

– А. Ну, тогда конечно. Только поедем не через центр, там сейчас крутые пробки…