Андрей Лазарчук - Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга I

Она открыла глаза. Алексей смотрел на неё требовательно, и она чуть заметно кивнула.

– Витя, продолжаем, – Алексей махнул рукой.

Шевеление в чёрных зарослях продолжалось, неприятно медленное и протяжённое – будто там лениво ворочалась сытая сорокаметровая змея.

– Это не обезьяны, – сказал Любомир.

– Пока не стреляй, – Алексей для верности постучал ему по колену.

– Не дурак, – ответил Любомир.

Витя приостановился. Звук из-под лома вроде бы стал звонче. Он стукнул правее, левее – нет, показалось.

– Куда теперь, начальник? – спросил он.

Алексей указал на алюминиевое хранилище.

Со скоростью ленивого пешехода они достигли его. Площадка перед хранилищем была пуста, в порах и трещинах асфальта виден был светло-серый налёт.

На сто шагов вокруг всё было пусто и вроде бы безопасно.

Ворота были прикрыты, но не заперты – виднелась щель.

– Виктор, назад, – сказал Алексей, и тот с видимым облегчением пошёл к машине, на ходу взмахивая рукой – наверное, затекла так долго сжатая кисть…

Протяжный скрип бросил его на колени. В следующий миг он уже был у левой дверцы, бешено дёргая за ручку и забыв, не видя, что дверь не откроется и что надо прыгать через борт. Алексей повернулся и одним движением перебросил его в салон.

– Ничего нет, – напряжённым голосом сказал Любомир.

Витя хрипло дышал. Потом начал ругаться.

– Без нервов, – сказал Любомир сверху. – Здесь дамы.

– Ничего, – сказала Саня.

– Вы не правы, сударыня, – сказал Любомир.

Скрип повторился. Сейчас видно было, как створка ворот качнулась внутрь. Щель стала совсем узкой.

– Ветер, – сказал Алексей неуверенно.

– Возможно, – согласился Любомир.

– Я пойду зацеплю крюк, – сказал Алексей. – Прикрывайте меня.

Он поднял с пола Аникит, кивнул Сане и неуловимо быстро оказался вне машины.

– Я с тобой, – сказала Саня. Она перешагнула через ветровое стекло, ушибла плечо о кольцо турели, прошагала по капоту и спрыгнула на землю. Подхватила крюк лебёдки и посмотрела на Алексея с вызовом.

– Хорошо, – согласился он спокойно. – Иди за мной.

Ступать след в след было необязательно, но Саня поймала себя именно на этом: след в след…

После долгой езды ходьба казалась чем-то вроде упражнений на бегущей дорожке: ворота приближались чересчур медленно. Но всё-таки приближались…

Алексей выстукивал путь частыми ударами ножен. Так ходят слепые. И Саня, хотя и была уверена в том, что под асфальтом никого нет, предпочла не поддаваться этой уверенности.

Из щели тянуло резким неприятным запахом.

Алексей долго стоял, прислушиваясь. Потом протянул руку, и Саня отдала ему крюк. Алексей зацепил крюк за какую-то скобу на створке ворот, и они стали медленно, пятясь, отступать к машине. Когда до неё осталось шагов десять, Алексей остановился, махнул рукой: тяните. Заурчала лебёдка. Трос натянулся, ворота заскрипели и стали открываться. За эти месяцы хранилище, похоже, немного осело: нижний край ворот жёстко царапал асфальт.

– Свет, – сказал Алексей.

Вспыхнули фары и спаренный с пулемётом прожектор. Внутреннее пространство хранилища наполнилось призрачным клубящимся огнём.

Ворота открылись на три четверти и застряли. Трос опасно напрягся.

– Достаточно…

Они неподвижно ждали. Прошла минута. После скрежета железа всё облепила страшная тишина. Потом стало слышно, как потрескивает, остывая, мотор.

Любомир пошевелил турель. Луч качнулся. Шелест подшипников показался грубым и нервным.

– Может, пальнуть туда… – предложил, кашлянув для порядка, Витя.

– Взлетим, – ответил Алексей, не поворачивая головы. – Аки ангелы и прочие твари.

Будто в ответ на его слова с нависающего над воротами хранилища козырька посыпалась тонкая серая струйка.

– Ох, не нравится мне здесь, – сказал Любомир тихо. – Давай не будем соваться, начальник. И потом – если они сыпанут, а стрелять нельзя…

– Там пусто, – сказал Алексей. – И это мне кажется странным… Ладно, – принял он решение. – Я иду внутрь, вы ждёте. Если что – стреляйте. Но туда, внутрь, старайтесь не попадать.

– Возьми автомат, – сказал Любомир.

– Это надёжнее, – Алексей чуть подбросил Аникит.

– Я возьму, – сказала Саня.

– Не вздумай стрелять внутри.

– Только когда нас начнут жрать…

Они медленно повторили свой путь к воротам – в том же порядке. Алексей шёл первым, Саня за ним, зачем-то ступая по следам. От едкого запаха, текущего из створа ворот, ей захотелось чихнуть. Через минуту она уже ничего не чувствовала, кроме разгорающегося за переносьем белого пламени, и ни о чём не думала, кроме как – сдержаться, сдержаться…

И всё же она не выдержала. Потом, когда всё наконец прошло и осталась только ломящая боль между бровей да странное головокружение, делающее их самих и всё вокруг них очень лёгким, широким и низким, когда она не сразу поняла, что Алексей опять держит её в объятиях, утопив лицо в её волосах, и когда, поняв это, она вцепилась в него судорожно и тоскливо – вновь замерцало золотое пламя, и на высокие стены рядом (опять проклятые стены, две стены и прямая дорога между ними, не избавиться от стен… и только со второго взгляда она поняла, что это высокие штабели из набитых чем-то бумажных серых мешков) лёг скользкий отсвет, и будто мягкая рука провела где-то позади глаз и убралась…

Под крышей было сумрачно, жарко и смрадно. Деревянный настил под ногами чуть пружинил. Даже дыхание отдавалось эхом. Алексей вдруг, не отнимая рук, скользнул вниз и оказался стоящим на коленях. Запрокинутое лицо его было белым, и губы были белыми, а в глазах горел чёрный огонь и отчаяние.

– Отрада… Отрада моя… – он шептал, а эхо возвращало шёпот громом. – Любовь моя, безумие мое… о нас давно уже забыли, мы никому не нужны, давай убежим… ты и я… я знаю путь, это недалеко, это рядом… там нет людей, а можно вернуться к полувечкам, или найти что-то ещё, Кузня бесконечна…

Он говорил и говорил, Саня уже была рядом с ним, обняв за шею и прижимаясь щекой к щеке, и шепча:

– Да, родной мой, да… и я тебя люблю, и никуда не отпущу, и никому не отдам никогда… ты мой, как кровь, ты ближе крови, ты весь во мне, и нас не оторвать, не разлучить…

– Бежим? Тогда – сейчас…

– Да, мой единственный, бежим, бежим, бежим…

Алексей встал, подхватил Саню. То, что оставалось позади, уже не имело ни малейшего значения.

Скомканный и отброшенный бумажный листок…

Настил пружинил, удлиняя шаги.

Ворота – и калитка в одной из створок. Шаг. Жестокий солнечный свет. Чёрные заросли…

Вдоль них – направо.

Саня вдруг закричала – ещё ничего не увидев и не поняв.

Пулемётная очередь! Конское отчаянное ржание! Выкрики команд и железный лязг. Снова очередь, чей-то вопль, предсмертный стон бессилия и ужаса, тупые звуки падения. Визг стартёра, а потом – будто ссыпают пригоршню стальных шариков на неровный каменный пол…