Джулиан Мэй - Кольцо Стрельца

Меня выехала встречать транспортная капсула VIP и переправила в обшитый деревом туннель, подведенный к двери моего хоппера. Электронный голос попросил показать радужку глаза для удостоверения своей личности. Я продемонстрировал роботу свой глаз, потом вступил в туннель, как и было предложено.

Посадочная платформа, как и весь остальной бело-золотой экстерьер башни, отличалась редкостной красотой дизайна. Но едва вы оказываетесь в стенах здания, все разительно меняется. Посетитель, заключенный в капсулу, едет по одинаковым коридорам и транзитным туннелям неприятного грибного цвета, вызывающим тоску и клаустрофобию, лишенным каких бы то ни было особых примет, без указания направлений. Все, что я видел сквозь стекло капсулы по пути к офису Станиславского, – это другие тележки, несшиеся в непредсказуемых направлениях. На дверях по стенам нет ни единой отметки, поясняющей, куда они ведут.

Я уже много раз бывал в башне «Макродура» (правда, не в самом логове председателя) за последние два года. Мне приходилось пояснять финансистам кое-что в своей безумной тактике во время борьбы с «Галафармой» – иначе нам бы не получить от них необходимых вложений. Иногда Адам Станиславский посещал подобные мои выступления, но чаще – нет. Однако он всегда оказывал мне особое доверие, а как-то раз даже пошел против собственного совета директоров и настоял на том, чтобы выдать «Оплоту» рискованный кредит, в котором мы отчаянно нуждались. В общем, его стараниями была вымощена дорога «Оплота» к повышению до статуса концерна, он помог положить на обе лопатки сумасшедшего директора «Галафармы», Алистера Драммонда, и окончательно скинуть его с пьедестала.

Платформа доступа в кабинет председателя «Макродура» выглядела так же безлико, как и все остальные. Никаких примет особой охраны, защищающей великого человека, – он лично пригласил меня в офис. Три стены просторного помещения покрывали чередующиеся панели темного дерева и кожаной обивки. Четвертая стена, за огромным викторианским столом, представляла собой сплошное окно. Тяжелые темно-зеленые драпировки обрамляли зловещую картину за стеклом. Картины на стенах не были голографическими – по большей части романтические земные пейзажи, за исключением женского портрета маслом, висевшего над камином зеленого мрамора. Не было видно никакого оборудования, записывающего устройства и так далее, но я предполагал, что большинство старинных предметов обстановки оборудовано современной технологией.

– Паршивый день, – сказал Адам Станиславский. – Давайте посидим у камина и выпьем кофе.

Ему было за шестьдесят. Человек среднего роста и телосложения, с пышными седыми волосами и основательными усами доброго деда, странно сочетавшимися с волевым квадратным подбородком. Глаза Адама, гиацинтово-голубые, были довольно маленькими и лучились живым умом, юмором и властностью типа «меня-так-просто-не-отымеешь-приятель».

– Спасибо, что согласились меня принять, сэр, – отозвался я, садясь на предложенный стул.

Адам – один из немногих людей, вызывающих у меня настоящее почтение.

– Не за что, Адик. Я уверен, за эти дни ты привык к черному кофе.

Он подвинул ко мне чашку с дымящимся напитком. Из вежливости я отпил глоточек.

– Не буду занимать ваше время долгими прелюдиями. Вы знаете, что отец предложил мне занять его место в правлении «Оплота». Меня интересует ваше мнение.

Адам Станиславский мгновенно отразил мою подачу.

– Тебя пытаются засосать. Не уступая в этом Великой Матери Всех Черных Дыр в созвездии Стрельца.

Я расхохотался.

– Вы над этим уже поразмыслили?

– Глава объединенного концерна в ответе за долговременное направление своей фирмы. Он – или она – должен иметь отчетливое предвидение будущего концерна. Но просто иметь предвидение – недостаточно. Успешному председателю требуется сила характера, чтобы сделать это предвидение реальностью.

Бах! Точное попадание. Я хотел было заговорить, но Адам поднял руку, показывая, что еще не закончил.

– Ты бы хотел придать «Оплоту» совершенно иное направление, и начать с первого же дня. Это не удастся. Я не имею в виду, что твоя мечта о справедливости для инопланетян бредовая или невыполнимая. Просто она преждевременна и до крайности неуместна именно сейчас. Поженить «Оплот» и «Галафарму» будет невероятно трудно. Новый концерн – это не просто сумма двух предыдущих. Преобразование требует генералиссимуса, у которого хватит мудрости разобраться, кто из служащих станет наиболее эффективным лидером на будущее. Мало того, что их надо подобрать – их следует воспитать определенным образом, сформировать из них команду. Каждый крупный проект придется тщательно исследовать, смотреть, как его можно преобразовать и использовать к обоюдной выгоде. «Оплоту» нужен прагматичный, трезвомыслящий эксперт по оценке в качестве председателя. Эта работа – не для… – он добродушно улыбнулся, – спонтанного паладина.

– Или дикого ковбоя, – подхватил я, отпивая еще кофе.

– А ты соединяешь в себе обе эти характеристики, Адик Айсберг. Может, однажды в будущем из тебя и получится хороший председатель совета директоров «Оплота». Но не сейчас.

– Скорее всего никогда, – возразил я.

– Ты никогда не думал о работе синдика? Мне кажется, эта должность в «Оплоте» подошла бы твоим талантам куда больше.

Синдик корпорации – это завзятый лоббист, осуществляющий основную связь между концерном или корпорацией и Советом Содружества. В настоящее время должность синдика занимал мой кузен Заред Айсберг, бывший в то же время и главным оперативным директором. Вторая из работ занимала почти все его внимание, наряду с его резиденцией на планете Сериф в Шпоре Персея. Заред был компетентным, но не впечатляющим синдиком.

– Интересная идея, – сказал я Станиславскому. – Это место привлекает меня куда больше, чем председательское. Но, может быть, Симон куда лучше подошел бы – со всем его опытом…

Председатель «Макродура» покачал головой.

– Время твоего отца прошло. Когда «Оплот» объединится с «Галафармой», корпорации потребуется энергичный синдик, способный выстоять под шквалами большой политики. Обдумай это серьезно, Адик.

Я неопределенно улыбнулся.

– Обдумаю. Но в данный момент я хотел бы знать, кого вы считаете подходящим председателем для «Оплота».

Адам Станиславский ответил без промедления:

– Подойдет Гюнтер Экеру, ваш главный финансовый директор. Ему не впервой работать над совместными проектами, к тому же он – один из лучших умов в команде «Оплота». Я знаю, что он этой работы не хочет. Но Гюнтер согласится на нее и будет исполнять ее хорошо. Нашего директора Джона Эллингтона я бы рекомендовал на место вице-президента, ближайшего советника Понтера без дополнительных выборных полномочий. Вдвоем, с помощью твоей старшей сестры, они смогут удержать реорганизованный концерн на плаву. Если хочешь, я могу лично передать свое мнение Симону и Еве.