Джулиан Мэй - Кольцо Стрельца

Но моя мотивация не столь угнетала Джоанну, как мой настрой.

– Когда ты убил полуклона, ты хоть на миг почувствовал раскаяние? – спросила она почти отчаянно.

Я знал, какого она ждет ответа, но не мог ей соврать. Она имела право знать правду.

– Единственное, что я чувствовал, – это отвращение, – честно сказал я. – И сожаление, что убийство необходимо. Но я ни на миг не чувствовал, что поступаю дурно, и уж тем более не раскаивался. Я тогда не жалел и сейчас не жалею. Помнишь, я рассказывал тебе и остальным о двух сотнях полуклонов в секретной лаборатории на Дагасатте? Я сознательно убил их, потому что в тот момент это казалось правильным решением. Потом мне несколько лет снились кошмары, и возможно, мне еще предстоит видеть во сне лже-Адика, когда мои мозги окончательно причислят инцидент к разряду прошлого. Но я убил его, потому что должен был так поступить, Джоанна. Если ты не можешь заставить себя это принять…

Она подняла руку и погладила меня по синей щеке. В глазах ее стояли слезы.

– Я попробую. Сделаю все, что могу, чтобы попытаться понять. Когда я увидела, что халуки с тобой сделали – твое бедное лицо, потерянную улыбку, которую я так любила, все твое тело, – мне стало так жаль , Адик! Я ни за что не хочу причинять тебе новую боль. – Джоанна обвила меня руками, пряча лицо у меня на груди. – Но это так трудно.

Да, трудно любить и легко жалеть.

– Ладно, оставим эту тему, – сказал я. – Просто подумай о моем предложении – хотя бы в течение этой недели. Пожалуйста, Джоанна.

– Хорошо. – Она отстранилась и попыталась улыбнуться. – А пока займусь-ка я исконным ремеслом женщин – шоппингом.

Джоанна ушла в терминал, а я отправился в спальню хоппера, чтобы сделать первый звонок. Я запрограммировал телефон идентифицировать меня по настоящему имени и оставил видеофункцию включенной, после чего набрал номер своего старого приятеля и политического антагониста Геральдо Гонсалеса, единственного делегата от реверсионистской партии. Наша беседа была короткой – с традиционной вводной частью, которую он выдержал при виде моего лица.

– Джерри, это Адик.

– Иисусе!.. Ох, парень! Я смотрел в новостях твою конференцию. Меня чуть удар не хватил. А потом – представление в Совете…

– Ч то ты о нем думаешь? Внушал ли я доверие?

– Уж кто-кто, а я тут же тебе поверил. И знаешь, почему? Шпион едва ли не первым делом после своего возвращения из Стрельца пресек финансовую поддержку нашей партии! Мы с тобой, конечно, никогда не могли сойтись насчет политической стратегии, но я не мог поверить, чтобы ты так просто взял и бросил нас без объяснений. А эта задница, твой двойник, наотрез отказался встречаться со мной лично. Все, чем он обосновал свое действие, – это что душа у него внезапно переменилась.

– Говоря метафорически, так оно и было.

– Так это был халукский негодяй! Ты намерен поймать его?

– Полуклон неожиданно пропал, – сказал я, намеренно не поправляя его ошибку. – Одному Богу ведомо, в каком состоянии он оставил мои финансовые дела, но все равно обещаю тебе, что финансирование реверсионистов будет возобновлено как можно скорее. Кроме того, я прослежу, чтобы ты получил щедрую компенсацию непосредственно от «Оплота».

– Спасибо… Адик.

Все-таки он чувствовал себя неуютно, беседуя с носителем такой синей рожи. Что же, я его не винил.

– Я снова в правлении «Оплота», – сообщил я, – и меня избрали президентом. С помощью МКРС мы отлавливаем халукских полуклонов и раскроем список их имен и занимаемых должностей по возможности быстро. Я намереваюсь непременно доказать, что Слуга Слуг – подлый дерьмовый лжец.

Гонсалес согласно кивал.

– Правильно. Правильно. Затолкай лживую речь обратно ему в глотку! Господи Иисусе! Как ты думаешь, сколько халукских шпионов могут прятаться по углам.

Хороший вопрос.

– Джерри, скажи мне, проходили ли делегаты Совета тестирование ДНК?

– Сонтаг вынес такое предложение в середине сентября, когда его комитет уже поднял первые волнения в прессе. Но проект не прошел. Несколько делегатов из либералов последовали примеру Сонтага и все равно прошли тестирование. Также ходили слухи, что твой человек Назарян устроил тайное тестирование полгода назад, но никого не поймал.

– Да, он это сделал по моей просьбе. Но за полгода многое могло измениться.

– Еще бы! После сегодняшней бучи даю голову на отсечение, все так и помчатся тестировать окружающих. Может, я сам это сделаю. Мой офис завален письмами от взволнованных избирателей – даже от тех, кто не принадлежит к партии реверсионистов. Думаю, я не единственный делегат, на которого обрушилась груда почты. Либералы, с которыми я успел поговорить, сообщают, что волна негативных откликов просто беспрецедентна. Консерваторы помалкивают, но выглядят перепуганно.

– Это хорошо. Именно таких новостей я и ждал. Ладно, отпущу-ка я тебя. Просто хотел успокоить тебя насчет своей верности партии и ее принципам.

– Гм… Тебе надобно знать, что со времени, как начались слушания комитета Сонтага, мы слегка поменяли направление. Борьба за права преиндустриальных инопланетян потеряла свою привлекательность и актуальность, когда раскрылись грязные делишки халуков. Мы переключили внимание на порочное влияние «Ста концернов» – и в особенности Халукского Синдиката – на верхние эшелоны власти Содружества. Мы виним их в том, что они позволили халукской ситуации выйти из-под контроля и протолкнули эти поганые договоры. Сейчас мы делаем основной упор на пересмотр договоров.

– На сто процентов с вами согласен! Поговорим об этом позже, Джерри.

Я нажал кнопку «конец», думая о том, что партия реверсионистов наверняка не единственная организация, которой придется пересмотреть свою стратегию в ближайшем будущем.

В особенности если голосование о халукских колониях пойдет так, как я и боялся.

Я набрал код Карла Назаряна. Он ответил только через несколько минут. Выглядел Карл спокойно и уверенно и умудрился где-то сменить свой костюм службы доставки на элегантный костюм, который составил бы честь самому Джону Эллингтону. Может быть, это вице-президент и поделился.

– У тебя есть время для подробного доклада? – спросил я. – Я на пути в укрытие. Со мной Джоанна.

– Понятно. – Старый работник безопасности всегда хранил невозмутимый вид. – Ты собираешься мне рассказать, где именно твоя тайная нора?

– Зимородковое Угодье. Только не говори больше никому.

Карл согласно кивнул.

– Да, пожалуй, место подходящее. Никакие папарацци до тебя там не доберутся. Мы, конечно, закрыли усадьбу после похищения Дана, но физического вреда дому причинено не было, и защитную систему мы починили. У тебя есть с собой оружие?