Уорнер Мунн - Повелитель земного предела

Гутлак легко спрыгнул с борта корабля и, смеясь, начал пробираться сквозь толпу своих подданных, расшвыривая их в сторону тяжелыми ударами. Однако грубое обращение не возмущало пьяса. Они заискивали перед саксом, словно псы перед хозяином. Наконец Гутлак приблизился ко мне и крепко пожал мне руку.

– Отличная бойня, Вилас. Такая дань по душе Одину. Я полагал, ты давно пребываешь в Обители Хела.

– А я думал то же самое про тебя. Как тебе удалось стать королем пьяса?

– Пьяса? – Гутлак непонимающе уставился на меня, потом рассмеялся. – О, ты имеешь в виду моих людей-рыб! Возможно, среди краснокожих они известны под этим именем, но сами они называют себя гронками.

– Значит, у них есть язык, доступный человеку.

– О да! Отличный язык, состоящий в основном из урчания, кваканья и шипения. Но гронки не часто разговаривают с людьми – обычно они предпочитают действовать.

Глядя на плывущие по реке кровавые останки, я легко мог поверить в это.

По команде Гутлака существа отошли в сторону, к узкой полоске песчаного берега и длинными когтями принялись рыть ямки для размещения своих коротких негнущихся хвостов. Наконец они уселись на корточки над этими ямками и уставились на нас холодными глазами (как мне показалось, не без аппетита).

– После того, как вы оставили меня на нежное попечение обитателей болот, – иронически начал Гутлак, – я уже считал себя мертвецом. Они приволокли меня через топкие трясины к странному влажному скоплению шалашей, расположенному далеко от моря. Там они затолкали меня в поросшую мхом хижину и принесли мне поесть сырой рыбы.

В этой хижине я оставался долгое время, мучимый страхом смерти, но наконец собрался с духом и осмелился выйти наружу. Появление мое было встречено всеми знаками бесхитростного почитания, и очень скоро я понял, что существа сии испытывают передо мной благоговейный трепет. Когда я дал им понять, что хочу получить назад свой топор, они моментально принесли его мне заодно с кинжалом. Значит, убивать меня не собирались. И обращались со мной очень хорошо.

Прошло почти два года, прежде чем я, наконец, овладел их наречием достаточно хорошо, чтобы понять, почему меня пощадили, когда всех моих товарищей разорвали на части.

Как вы видите, существа сии находятся на пути постепенного превращения в человека. Уподобиться людям – их заветная мечта. Гронки во всем подражают человеку и верят, что, поедая человечье мясо, скорей станут людьми. Некогда один из их старейшин напророчил, что из моря появится некое божественное существо – получеловек-полурыба, – которое станет их правителем и научит превращению в людей.

Когда гронки увидели мой панцирь из рыбьей кожи и убедились, что когти их скользят по нему, не причиняя мне никакого вреда, они посчитали меня тем самым божеством. Именно этому я и обязан своим спасением.

Я многому научил гронков: дал им простейшее оружие, попытался научить их обращению с огнем, но они от него отказались. Огня гронки боятся больше всего на свете – поэтому, принимая во внимание их чувства, я приучил тебя есть сырую пищу.

В течение следующего года я строил корабль, в основном в одиночку, хотя гронки и приносили мне бревна и устанавливали их согласно моим указаниям. Когда судно было готово, я двинулся на нем вдоль берега, думая найти вас – ибо именно в том направлении поплыли вы в день нашего расставания.

Мы вышли в открытое море, по-прежнему следуя на юг, и прибыли в землю, населенную низкорослыми смуглыми людьми, которые называли свою страну Чивим. Я научил их поклоняться Одину, но не обрел счастья среди них.

Прожив в сей стране долгое время и ни разу не услышав о вас, я понял, что вел поиск в неверном направлении и что вы, вероятно, обогнули мыс, который я оставил за спиной, и, не выходя в открытое море, повернули на север и пошли вдоль берега. Итак, следующей весной мои подданные потащили корабль прочь от Чивим.

Недостатка в пище мы никогда не испытывали, Гронки прекрасно плавают, подтягивая ноги к груди и, резко отталкиваясь ими от воды, легко настигают любую рыбу. Нам жилось неплохо и на море и на суше.

Мы зашли далеко на север. Едва ли ты представляешь себе, как далеко простирается эта земля. Мы достигли краев, где подданные мои коченели в воде и по морю плавали огромные ледяные горы. Мы повернули обратно, по-прежнему ничего не узнав о вас. Так прошел еще один год.

В движении назад вдоль берега мы порой захватывали в плен какого-нибудь рыбака, слишком испуганного, чтобы поведать нам что-либо внятное, и наконец в один прекрасный день увидели в небольшой бухте останки корабля, в котором я узнал «Придвен». Мимо этого места мы уже проходили раньше, но тогда, очевидно, высокий прилив полностью затопил корабль, ибо даже сейчас из воды торчало лишь несколько бревен.

Итак, я высадился там. Неподалеку мы обнаружили передовую крепость и захватили ее. Солдат гарнизона гронки сожрали, но прежде чем все краснокожие погибли, я узнал от них, что в глубине страны идет война и что мои друзья (слово «друзья» Гутлак произнес, как мне показалось, сардоническим тоном) сражаются с неким могучим народом. Итак, поскольку мои подданные не могут жить без воды, мы поспешили назад, к устью реки, поднимаясь вверх по Мисконзебе, нашли наконец нужный нам приток – и явились сюда, как видишь, едва не опоздав присоединиться к вам в войне.

– Но не опоздав присоединиться к нам в мире! – радостно вскричал Мерлин. – Оставь своих диких подданных и живи снова среди людей. Теперь мы короли среди язычников.

Гутлак покачал головой.

– Я тоже король, и подданные мои не менее верны, чем ваши. Мое место среди них. Однако я поживу с вами некоторое время, ибо у меня есть тут одно дело.

Он проурчал какой-то приказ, и все его спутники, за исключением дюжины буксирующих корабль, попрыгали в воду и поплыли вниз по течению реки.

Два здоровенных пьяса отнесли меня и Мерлина на корабль, и когда Гутлак занял свое место на носу, нас отбуксировали вверх по реке к крепости в сопровождении пяти наших членов и отряда воинов, следующего за нами по берегу.

Торжественно встречали нас в крепости. Любящие руки обнимали нас – и хотя многие женщины за время войны лишились детей и мужей, никто не оплакивал мертвых. Мы видели лишь счастливые лица – а все слезы были пролиты в закрытых вейк-ваумах, вдали от посторонних глаз.

Вечером я увидел Мерлина, угрюмо созерцающего звезды, и хлопнул его по плечу.

– Ну, как насчет твоих мрачных предсказаний? Ты утверждал, что звезды предвещают тебе гибель – но война окончена, и ничего не случилось.

Ну-ну! Признайся, что даже ты порой можешь ошибаться.

– Я ошибаюсь часто, Вендиций. Но звезды – никогда, Предсказание еще должно исполниться.