Андрэ Нортон - Паутина колдовского мира (пер. А. Пахомова)

– И среди них есть женщины! – перебил его Корис. – Мы ведь здесь до сих пор не видели ту, которую непременно должны были встретить – Алдис!

Волшебница нахмурилась:

– Алдис ведь откликнулась на наше послание в Битве Духов перед атакой на Горм. Возможно, после этого в Карее ей не было места!

– Есть лишь один способ выяснить это!

Саймон торопливо подошел к столу, за которым сидел Ингвальд, записывая последние данные на портативной фономашине, оставленной сокольничьими, – усовершенствованный вариант аппарата, которым сокольничьи снабжали своих разведчиков-птиц.

– Что говорят здесь о леди Алдис? – поинтересовалась волшебница.

– Очень мало, – едва улыбнулся Ингвальд. Он пояснил. – Три раза приказания, заставляющие этих волков вцепляться в глотки друг другу, исходили от леди. И поскольку она, как им было известно, находилась в тесной близости с Ивьяном, то слова ее принимались за чистую монету. И какая бы там не плелась сеть, она к этому наверняка приложила руку, и весьма основательно.

Волшебница прошла на середину комнаты и тихонько потерла в ладонях драгоценный камень – символ своего Дара.

– Я хочу взглянуть на комнату этой женщины. Скорее, – сказала она коротко.

Они пошли все вместе: волшебница, Саймон, Корис и Ингвальд.

Роскошные апартаменты выходили в тот же зал, что и покои, где они нашли умирающего Ивьяна. В дальнем конце комнаты высокие окна выходили на большой балкон, свежий ветерок шевелил полог кровати и играл кончиком кружевного шарфа, свисающего из ящика комода. Резкий запах мускуса наполнял комнату. Саймону стало от него дурно, и он подошел к открытому окну.

Волшебница, по-прежнему крепко сжимая в ладонях волшебный камень, прошлась по комнате, держа пред собой руки на уровне груди. Саймон не догадывался, что именно она делает, но понимал, что все это серьезно и важно. Волшебница провела руками по воздуху над кроватью, над обоими комодами, над туалетным столиком с целым набором коробочек и чаш, вырезанных из драгоценных камней. Где-то на полпути руки волшебницы вдруг замерли в своем плавном движении и беспомощно упали, словно ударившись обо что-то, невидимое Саймону.

Она обернулась к мужчинам:

– Здесь находился какой-то талисман – символ Силы, которым пользовались много раз. Но Сила эта – не наша. Колдер! – Она с отвращением сплюнула. – Это связано с превращением.

– Изменение облика! – воскликнул Корис. – Значит, та, которую принимали за Алдис, – вовсе и не была ею!

– Не совсем так, лорды! – покачала головой волшебница. – Это не изменение облика, к которому мы так давно прибегаем. Это внутреннее превращение, а не внешнее. Разве не вы сказали мне, что Фальк не был прежним Фальком, хотя он и не был полностью одержимым? Ведь он вел себя в битве совсем иначе, чем раньше. Он не стал сражаться вместе со своими воинами до конца, а сделал попытку скрыться. Потом же предпочел разбиться насмерть, чтобы утаить от нас то, что было его частью. И точно так же обстоит дело с этой женщиной. Ибо я твердо уверена в том, что у нее внутри так же находится нечто, принадлежащее колдерам.

– Колдер, – процедил сквозь зубы Корис. Потом глаза его широко открылись, и он повторил, на этот раз совершенно другим тоном:

– Колдер!

– Что?.. – начал было Саймон, но Корис перебил его:

– Где же находится последняя твердыня этих проклятых похитителей? Айль! Говорю вам: та, которая была когда-то леди Алдис, сейчас похитила Лойз, и они отправились в Айль.

– Это всего лишь догадки, – возразил Саймон. – К тому же, даже если ты и прав, Айль очень далеко отсюда, и мы еще вполне можем догнать их…

И мысленно добавил: «Любой повод хорош, если он только уведет тебя, наконец, из Карса, пока все не погибли…»

– Айль? – Волшебница задумалась.

Саймон молча ожидал ее решения. Волшебницы Эсткарпа были отличными стратегами, и если она внесет какое-то предложение, то, безусловно, его стоит выслушать. Но она молчала. Саймон знал, что задавать вопросы в такой ситуации совершенно бесполезно.

В том,, что Корис, возможно, прав, они убедились еще до наступления ночи. Не желая оставаться в Карсе, рейдеры отступили к стоявшим в гавани кораблям, которые должны были увезти их на запад. Угрюмые матросы молча повиновались распоряжениям капитанов-салкаров, работая под наблюдением охраны солдат из Эсткарпа.

Ингвальд одним из последних поднялся на палубу торгового судна и присоединился к Саймону, который молча наблюдал за набережной, где бушевал ветер, вызванный волшебницей, чтобы помочь их отплытию.

– Мы оставляем позади себя бурлящий котел, – сказал пограничник.

– Ты ведь сам из Карстена, так, может быть, тебе все же хочется остаться в этом котле? – спросил Саймон. Ингвальд рассмеялся неприятным резким смехом:

– Когда убийцы Ивьяна подожгли мой дом и застрелили отца и брата, я поклялся, что эта земля больше не моя! Мы ведь не новое поколение Карса, и поэтому нам всем лучше присоединиться к тем потомкам Древней расы, которые живут в Эсткарпе, мы с ними одной крови. Нет уж, пусть в этом котле варится теперь тот, кто сам пожелает! Я присоединяюсь к Властительницам. Они считают, что Эсткарпу не нужно ни чужих стран, ни чужих народов, над которыми можно властвовать. Посмотри сам: разве ты стремишься сделать Карс нашим? Ведь тогда нам пришлось бы организовать не меньше сотни очагов восстаний и пожаров по всей границе герцогства. И при этом нам пришлось бы сильно ослабить наши северные укрепления. Ализон только этого и ждет… Мы избавили этот город от Ивьяна, сильного правителя, который удерживал в повиновении многих врагов. Зато теперь начнется грызня между шестью береговыми правителями за власть. Они будут заняты этим слишком важным для них делом и перестанут быть нам угрозой на севере. Так что анархия сослужит нам службу даже лучшую, чем временная оккупация.

– Лорд! – Саймон обернулся на зов капитана-салкара. – У меня тут есть один матрос, он кое-что знает. Возможно, его история представит для вас интерес.

Он подтолкнул мужчину в грубой, запачканной матросской робе, который быстро преклонил колени перед победителями Ивьяна.

– Ну? – спросил Саймон.

–Вот как было дело, лорд. Эта самая-то шхуна… она стояла в доке два дня, может больше, но команда вела себя странно, никто не сходил на берег. И груза они тоже не разгружали, да и по осадке не видно было, чтобы она груженая. Ну, вот мы и стали приглядываться к этой посудине, уж больно чудным нам все это показалось… Но мы с приятелем так ничего и не заметили, ничегошеньки. Когда в городе началась драка, только тогда они там и оживились. Матросы взялись за весла и стали грести. Ну, так же поступили и другие суда, так что мы не удивились. Только остальные-то суда так и отплыли, а вот эта посудина…