Алексей Пехов - Темный охотник (сборник)

– Привет, кот!

На ветке ближайшей березы сидела толстая ворона.

– Привет, Вешалка. Я думал, что ты уже ушла.

– Ха! – хрипло каркнула та, недовольно нахохлившись. – Во-первых, не ушла, а улетела. И, во-вторых, у меня по всему Лесу заначки сыра. Пока все не съем, не свалю.

– Смотри, жадность до добра не доводит, – предупредил он. – Сегодня вечером портал закрывается.

– Твои слова под цвет твоей шерсти, котище, – довольно невежливо фыркнула ворона, но Василий не обратил на это внимания. Он не имел привычки обижаться на старых друзей.

– Мое дело предупредить. Когда волшебство покинет Лес, станешь обыкновенной птицей.

– «Мое дело предупредить»! – сварливо передразнила Вешалка. – Ты хоть и Смотритель, но мне не указ. Ладно, не волнуйся, всего два куска осталось. У Лукоморского холма к вечеру будешь?

– Да.

– Вместе и махнем, шоб мне Лиса перья общипала! Бывай, хвостатый!

– Стой! – поспешно окликнул ее кот. – Ты Карабаса с собакой не видела?

– Карабаса? – уже готовая взлететь, птица призадумалась. – Вроде нет… Спроси у Людоеда, они с бородатым давние приятели.

– Спасибо, ворона, – поблагодарил Василий.

– Не за что, – каркнула Вешалка. – Ты знаешь, что Феоктист вчера скончался?

– Как?!

– Когда все стало умирать, Пруд пересох, а водяные без воды… Вначале все его мальки, а потом и он за ними. Не хотел уходить. Говорил, что Лес и Пруд – его дом. Сам ведь помнишь, каким он упрямым был.

– Помню, – вздохнул кот. – Мы с Кощеем так и не смогли уговорить его.

Смерть старого водяного опечалила Василия.

– Кстати, как Кощей? – вдруг заинтересовалась ворона.

– Месяц его не видел. Ладно, у меня еще дела. До вечера.

– Угу, – напоследок угукнула птица и улетела.

Беда нагрянула в Лес вместе с людьми. Сказка, не потерпевшая наглого вторжения, утекала отсюда, словно вода в песок. А вместе с ней исчезала магия, о которой люди так любят рассказывать детям. Чужакам, нарушившим хрупкое равновесие сказочного мира, было плевать на волшебство. Не обращая внимания на гибель Леса, люди впились зубами в закрытый для них мир. Небылица для человека всего лишь безделушка, рудимент детства, который они таскают в себе и без колебаний отбрасывают в сторону, словно ненужную вещь, как только появляется хоть какой-то повод это сделать.

Крошка-фея называла их браконьерами, Василий – захватчиками, Золушка – убийцами. С охотниками, прорвавшимися в волшебный мир, худо-бедно справлялись, но доступ для обычных людей остался открытым, и магии становилось все меньше и меньше. Если б не старания Черномора, Мерлина и Гингемы, открывших Портал в другой волшебный мир, всех, кто жил в Лесу, можно было бы с чистой совестью записывать в покойники. Поэтому почти все покинули обреченный мир. Но находились и такие, кто не хотел оставлять родные, насиженные места.

Василий аккуратно перешагнул через тоненькую нитку ручья. После того как Пруд начал умирать, ручеек пересох и забился желтыми листьями. Смотритель помнил то время, когда вода с веселым звоном бегала наперегонки с семейством зайцев, что жили на Ромашковой полянке.

Кот остановился и принюхался. Пахло осенью, жареным мясом и чем-то чужим… людским. Решив проверить, в чем дело, Василий пошел на запах. Теперь он уже различал, что наравне с ароматом жаркого явственно тянет гарью и чем-то резким и очень непривычным.

Из-за кустов послышалось басовитое пение:

Песенка выходила достаточно пошлой, и Василий понимающе хмыкнул. Он знал, кто любит распевать такие вот песни.

Кот вышел на поляну и принялся наблюдать за весело горланящим здоровенным детинушкой. Рядом, свернувшись калачиком и укрыв косматой бородой себя и спящего Артемона, храпел Карабас.

К коту певец сидел спиной. Парень колдовал возле костра, радостно поворачивая вертел, на котором висел уже порядком прожаренный кабан. Василий раздраженно прижал уши к голове, дернул хвостом и произнес:

– Хлеб да соль.

– Ем да свой! – не преминул ответить громила, а затем, так и не обернувшись, добавил. – Вали своей дорогой пока я добрый! Али на костер захотел?

– Ты бы обернулся, рыло, – мягко посоветовал детине Смотритель.

– Сам напросился, я хотел быть добрым, – деланно вздохнул грубиян, отвлекся от вертела, взял с травы огромную дубину и только после этого повернул голову.

Маленькие черные глазки, гневно сверкающие из-под рыжих кустистых бровей, нос картошкой, крокодильи зубы, рыжие усы и бакенбарды. Гневная отповедь застряла у великана в глотке, глаза удивленно распахнулись, а дубина поспешно исчезла за спиной.

– Людоед, а Людоед, – Василий театрально поднял лапу, внимательно ее изучил и выпустил когти. – Я ведь тебя предупреждал, чтобы ты заканчивал со своими кулинарными изысками?

– Предупреждал, – промямлил тот, как завороженный наблюдая, как кот убирает и вновь выпускает когти.

– Я ведь неоднократно тебя предупреждал, правда? – лениво произнес гость.

– Правда, – побледнел Людоед.

– Так какого рожна ты вновь занимаешься браконьерством?! Кто разрешил жарить несчастных хрюшек без моего ведома? – рявкнул Василий.

Детина в испуге отскочил назад и едва не угодил в собственный костер.

– Я вот думаю, а на кой ты нам сдался в новом Лесу? – между тем, как ни в чем не бывало, продолжал кот. – Может, не пускать тебя в Портал? А что? Это идея! Людей здесь будет полно, наешься до отвала, если только они тебя раньше не подстрелят, как Золотую антилопу, мир ее праху.

– Не губи! – взвыл громила, поспешно рухнув на колени. – Лихо Одноглазое попутало! Предложило перекусить, а само в кусты! Этот последний! Больше я их жрать не буду! Мамой клянусь!

– Ты, вроде, говорил это в прошлый раз?

– В прошлый раз он клялся папой, – пробормотал Карабас и, перевернувшись на другой бок, вновь захрапел.

Повисла напряженная тишина. Рыжеволосый стоял ни жив ни мертв.

Кот, конечно, не собирался оставлять на растерзание людям даже такого троглодита, как Людоед. Хотя надо было бы…

– Ладно. На этот раз прощаю. Ради твоей жены.

Людоед, облегченно вздохнув, встал с колен, высморкался в бороду и бросил быстрый взгляд на жаркое.

– Переверни уж, вижу, что подгорает.

Прощенный поспешно кивнул, состроил довольную рожу и крутанул вертел.

– Откуда так воняет? – полюбопытствовал Смотритель.

– Оттуда, – рыжий поначалу ткнул пальцем в небо, а затем в дальний угол поляны, где валялась исковерканная груда железа. Кое-где из нее еще поднимался черный вонючий дымок.

– И что это?

– А хрен знает, как оно называлось! – охотник на хрюшек был сама любезность. – Это та фигня, что обычно над Лесом летала.