Галина Львовна Романова - Тайна лорда Моргана

Рядом с Веландом, если обходить постамент слева, стоял единственный человек, кельтский бард Талейсин, простой смертный, причисленный к лику богов за непревзойденный дар песенного слова, покровитель магии слов. Он был изваян с лютней в обнимку. Возле него в одной из своих бесчисленных поз замер Шива, бог-танцор и покровитель магии жеста. Талейсин и Шива редко оказывались порознь, ибо слово и жест объединяла музыка, превращая в песню и танец.

За их спинами нашлось место еще двоим, и этим великим магам я поклонился особо, ибо это были мои покровители.

Первым был Волх Змеевич, сын смертной женщины и зверя, бог превращений и покровитель зверей. Кольчуга сидела на нем, как вторая кожа, славянское лицо было холодно и красиво. Он был похож на зверя, ставшего человеком. У его ног сидел Цернуннос, бог-полузверь, человек со звериной головой и ветвистыми рогами. Он замер в главной своей позе — скрестив ноги и уперев руки в колени. Маг стихий — и этим все сказано. В Беловежской Пуще и Неврской Школе Колдовских Искусств мы почитали его славянского двойника, Белеса.

Неугасимые огни горели у подножия каждой статуи, и казалось, что Семеро Великих не просто так сомкнули свой строй — они ждут нападения неведомого врага и готовы дать отпор всякому, кто дерзнет нарушить их единство.

Пока я глазел на тех, чьи деяния мы, маги, почитали больше, чем простые смертные всех своих святых и пророков, вместе взятых, подростки куда-то исчезли, и я остался один. Хорошо еще, что главные двери замка были приотворены, и к ним вела широкая лестница, озаренная такими же огнями. Залит огнями был и замок, напоминая «Титаник» сразу после отплытия. Светился весь первый этаж и последний, шестой. На остальных четырех горели отдельные огоньки, да и главные башни были полны света. Вспомнив, какой сегодня день — 22 сентября, начало осени и седьмого месяца годоворота магов, — я направился в замок. Понедельник — праздник, значит, все в замке еще не спят.

Но едва я переступил порог, как меня постигло разочарование. Просторный холл был пуст. Только колонны, многочисленные статуи, украшенные гирляндами стены и несколько лестниц и плотно закрытых дверей.

Я крикнул, зовя кого-нибудь. Тишина. Где-то смеялись, танцевали и пили брагу и пунш, но холл казался вымершим. Понимая, что торчать на одном месте глупо, я со вздохом поднял свои вещи и затопал вверх по первой попавшейся лестнице.

На сто сороковой ступеньке я был готов впасть в отчаяние. Я слышал звуки музыки, иногда до меня доносились смех и голоса и даже топот ног, но никого не видел. Лестница, извиваясь, как змея среди лиан, вела меня сквозь этажи. Я был уверен, что не сходил с нее, но она шла то вверх, то вниз, а то закручивалась, как спираль. Она меня просто дурила!

— Выход в свет! — не выдержав, громко произнес я, нашарив под рубашкой амулет.

Короткая вспышка — и лестница, сразу став послушной, завершилась в начале длинного темного коридора, в дальнем конце которого горел огонь. Я с новыми силами устремился вперед, но не прошел и пяти шагов, как послышался протестующий визг и в воздух взвилось что-то белое.

— Ну это просто уму не растяжимо! — завизжало привидение, зависая над моей головой. — Нельзя уже прикорнуть в уголке и помечтать о смерти! Совсем наглость потеряли! Грязными ногами по народному достоянию! Эх, видел бы тебя дядя Федор!

— Какой дядя Федор? — машинально спросил я.

— Ну, Федор Иоаннович Рюрикович, сын Ивана Грозного! — Привидение обрело вид огромной летучей мыши с уродливой мордочкой.

Собразив наконец, кто передо мной, я отступил на шаг и вытащил из-за пазухи амулет, стиснув его в кулаке.

— Вот только этого не надо! — вскрикнуло привидение, закрываясь крыльями. — Ну что за нервный народ пошел — чуть что, сразу заклятие кидают, да поубийственнее! Помереть тебе надо, вот что! Сразу выздоровеешь! А то ходят тут всякие…

— Вот я тебе покажу — «помереть»! — рассердился я и сделал пасс свободной рукой.

— О-ой! — Привидение кувыркнулось в воздухе, бледнея на глазах. — Ой, какие мы сердитые!.. Давай так! Ты снимаешь свое заклятие, а я не говорю преподам, кто тут шатается по этажам после отбоя. Идет?

— Не идет, — я все еще не отпускал амулета. — Я — новый учитель.

— Да ну? — Привидение всплеснуло крыльями, причем с такой силой, что они слились в одно, и, пытаясь разъединить их, летучая мышь рухнула на пол и некоторое время возилась у моих ног белесым клубком. Наконец из него вынырнула мордочка со вздернутым носом.

— Правда? А по какому предмету?

— Звериная магия.

— Ух ты. — Привидение подпрыгнуло, вытягиваясь в струнку, как перепуганный новобранец перед старшиной. — Виноват, гражданин начальник, не признал! Ей-магги, не признал! Разрешите представиться — Малюта Скуратов!

— Он же — Маленький Кожан, — перевел я.

— Для друзей — просто Кожан, — закивало привидение так яростно, что на сей раз пострадали его большие уши. Они отвалились и спланировали на пол. Малюте пришлось спускаться за ними на пол и прилаживать к голове. — Но близкие зовут меня еще короче — Нетопырь.

Взлетев, он сделал надо мной круг почета. Хотелось думать, что почета, потому что неприятных сюрпризов вроде кусочков бумаги, перьев из подушки и прочего мусора при этом на мою голову не посыпалось.

— Что угодно магу-ветеринару? — заложив третий вираж, поинтересовался Нетопырь.

— Я только что приехал и хотел бы…

— Счас-счас, все организуем в лучшем виде, — засуетилось привидение. — Извольте следовать за мной.

Взлетев, — что далось ему с большим трудом, — Малюта Скуратов устремился вдаль по коридору, не забывая жизнерадостно покрикивать: «Но, залетные! Счас в лучшем виде доставим! Пристегнуть ремни!» — и даже: «Эй, на барже! Не отставать!» А поскольку привидение в любом случае передвигается быстрее человека, мне приходилось прилагать усилия, чтобы не отстать.

Наконец сумасшедший бег по ступеням, галереям и, коридорам закончился перед высокими створчатыми дверями, из-под которых пробивался луч света. Два монстра, похожие на грифонов, зарычали на меня.

— Ну, я пошел. — Нетопырь с беспокойством воззрился на придверных зверей. — У меня еще дел полно…

И исчез прежде, чем я успел раскрыть рот.

За дверью слышались негромкие голоса. Решив, что терять все равно нечего, я постучал и, чуточку выждав, толкнул дверь.

Она открылась неожиданно легко, явив мне просторную комнату. Несколько кресел стояли вдоль стен. В центре на возвышении на треноге покачивался котел для гаданий. По стенам были развешаны картины и схемы пентаграмм, по углам притулились два шкафа и полки с книгами и пергаментными свитками.

Половина кресел была сдвинута к середине комнаты, где стоял накрытый стол с остатками праздничного ужина. При взгляде на тарталетки, полупустые салатницы и бокалы я вспомнил, что последний раз ел часов двенадцать назад.