Галина Львовна Романова - Тайна лорда Моргана

— Я обязательно завтра буду на занятиях! — быстро выкрикнул я. — Честное слово!

— Да, завтра! Или послезавтра напишете заявление об уходе! Подумаешь, герой! Один подвиг не дает вам права срывать учебный процесс! Объявляю вам выговор! И завтра же составлю докладную на имя директора! Такого отвратительного педагога в нашей школе никогда не было…

Решив, что достаточно испортила мне настроение, дама Морана покинула больничную палату, так громко хлопнув дверью, что у меня на тумбочке подпрыгнул стакан.

После ее ухода у меня на самом деле разболелась голова. Право слово, если бы знать заранее, я бы предпочел три часа провести в обществе инквизиторов, чем три минуты в присутствии завуча.

— Я ее ненавижу, — пробормотал я, зажмурившись. — И когда-нибудь убью! Почему она ко мне придирается?

— Начальники все такие. Особенно женщины-начальницы. — Черный Вэл отошел к постелям мальчишек, приводя обоих в порядок точечным массажем. — Будь моя воля, я бы вообще запретил женщинам занимать командные посты.

— Страшно представить, если она сменит когда-нибудь мессира Леонарда, — вздохнул я. — Она такая жестокая…

— Так ведь мессир Леонард не человек, — усмехнулся Вэл. — Он — ирландский пука, нежить. А у нежити нет понятия добра и зла. Только человек может быть добр или жесток. Нежить поступает так, как хочет. Сегодня мессир Леонард защитил тебя, а завтра он поступит с тобой так круто, что даже дама Морана тебя пожалеет.

— Она никогда никого не пожалеет, — возразил я. — Дама Морана отправила на тот свет своего сына за то, что он был сектантом, вы сами говорили!

— И до сих пор казнит себя за это.

— Хорошенький способ самобичевания, — проворчал я, — во всех своих бедах обвинять других!

Черный Вэл закончил возиться с мальчиками и подошел к моей постели.

— Тебе тоже надо отдохнуть, — сказал он и дотронулся пальцами до моих висков. Я хотел было возразить, что здоров, но почувствовал, что веки тяжелеют, и заснул прежде, чем вымолвил хоть слово.

Наверное, в последнем прикосновении лорда-зелейника все-таки была целительная магия, потому что проснулся я наутро свежий до изумления. Еще вчера у меня болела голова и грудь, а сегодня все было в порядке!

Невеи Виевны в палате не было. Я сам оделся, благо, моя одежда лежала тут же, аккуратно свернутая, и подошел к постелям Даниила и Эмиля. Мальчики находились под действием магического сна. Один из них просто был слишком слаб, а другого нарочно удерживали в этом состоянии из опасения, что находящийся в его теле Белый Мигун снова заявит о себе. На запястьях и шее Эмиля Голды еще виднелись синие следы от веревок, он был бледен, и я от всей души пожелал ему скорейшего выздоровления. Что до Даниила, то я испытывал к нему двойственные чувства. Этот мальчик пал жертвой своих родителей, он ни в чем не был виноват, но в его теле жил Белый Мигун, и я не знал, жив ли сам Даниил Мельхиор или на постели лежит только его тело, а души уже нет. Если бы знать, что Даниила больше нет, я бы предпочел видеть это тело мертвым.

Тихо хлопнула дверь. Обычно Невея Виевна, как любая нежить, просто просачивается сквозь стены, но на этот раз она воспользовалась привычным способом — из-за меня.

— Ты уже встал? — прошипела она. — Чего тут торчишь? Там все тебя ждут.

— Меня? Кто — все?

— Там увидишь! Я пришла специально его разбудить, а он уже готов! Скорее! Скорее! Не заставляй меня…

Она расставила руки и пошла на меня, и я поспешил рвануть к двери, чтобы избежать прикосновения лихоманки. От досады Невея могла наслать такую болезнь, что потом за всю жизнь не поправишься.

Перед больничной палатой был небольшой зал ожиданий — человек на десять-двенадцать. Сейчас тут собралось не менее полусотни желающих меня лицезреть. Я увидел всех своих коллег, кое-кого из старшекурсников и дюжины полторы незнакомых магов и волшебниц. Среди них мелькали журналисты. Эпатируя публику, они одевались по моде простых смертных — то есть у женщин были короткие стрижки, обтягивающие джинсы и футболки с яркими и не всегда пристойными картинками, а мужчины щеголяли в спортивных костюмах с надписями «Динамо» и «Адидас».

Когда я возник на пороге, вся эта пестрая толпа сперва затихла, а потом разразилась приветственными криками. Защелкали, рассыпая искры, фотокамеры. Я едва успел сосредоточиться, ибо чрезмерное внимание к внешнему облику мага может иметь неприятные последствия.

— Минуточку, молодой человек, — какой-то корреспондент присел возле меня на корточки, — пожалуйста, разведите руки в стороны. Я хочу снять абрис вашей ауры для журнала «Новости бионики».

— Пожалуйста, повернитесь и к нам, — подскочила еще одна женщина средних лет, так густо намазанная косметикой, что я принял ее за папуаску в боевой раскраске, — портрет для «Вестей Мидгарда». Вас можно фотографировать? Это не опасно?

— Раньше надо было спрашивать, — рядом возникла Невея Виевна, и журналистов как ветром сдуло. — Лорд Мортон вполне здоров, однако чересчур активное внимание может кое-кому тут навредить. Понятно?

— Прошу вас только об одном снимке, — едва не простонал еще один фотограф. — Это пойдет в центральные газеты. Обещаю, что наложу на него тринадцать степеней защиты от наведения порчи.

— Лорд Мортон сам на кого хочешь наведет порчу, — кто-то мягко взял меня под руку. Я встретил прищуренный взгляд Черного Вэла и улыбнулся ему. — Меня можете фотографировать — моя аура абсолютно стерильна.

Да-да, господа и друзья читатели, нас, магов, не так-то просто сфотографировать. Мы опасаемся попадать в объектив камеры, ибо каждый снимок негативно отражается на нашей магической ауре. Более того — часть нашей сущности переносится на снимок, так что при помощи фотографии можно даже побеседовать с человеком, как бы далеко он ни был, не говоря уж о наведении элементарной порчи. Для того чтобы избежать таких последствий, мы, маги, должны сперва привести свое сознание в особое состояние. Без вреда для здоровья можно фотографировать только тех, у кого нет магических способностей.

— А, простите, вы кто? — поинтересовался фотограф.

— Лорд Черный Вэл, к вашим услугам. Коллега и друг молодого Мортона.

— Лорд Вэл спас мне жизнь там, в подземельях, закрыв собой от гнева Белого Мигуна, — заявил я. — Я благодарен ему за это и готов выразить свою благодарность не только на словах, но и на деле любым доступным способом.

Журналисты тут же застрочили в блокноты и на пергаменты, запечатлевая мое высказывание. Потом было сделано несколько снимков — мы под руку с Черным Вэлом.

— Ты понимаешь, что сказал? — прошипел мне на ухо Вэл, улучив минутку.

— Понимаю, — так же шепотом ответил я. — Я жалею, что подозревал вас. Кроме того, я надеюсь, что эти снимки дойдут до моего деда.