Роберт Сальваторе - Церковная песня [Гимн Хаоса]

Он с трудом поднялся, держась за стену позади Мулливи.

– Убей дварфа! – велел он зомби, затем вытащил горящий факел из крепления и ткнул им в плечо Мулливи. Пропитанные маслом одежды зомби вспыхнули немедленно, но защитное заклятие не подвело. Пламя пожирало одежды Мулливи, но тело оставалось невредимым.

Реакция Ивана, на которого кинулся горящий зомби, заставила бы гордиться Пикела:

– О-о-ой!

Каддерли начал подниматься, но от неутихающей боли в плече у него подкосились ноги, и он опять рухнул на пол. Он пытался встряхнуться, пытался сосредоточиться на чем-нибудь.

Он видел как Иван отчаянно, но безрезультатно машет топором, отступая под натиском пылающего зомби. Мулливи даже не реагировал на жалкие попытки Ивана ударить его. Каддерли слышал, как смеется темный священник, где-то за алтарем, где-то рядом с проклятой бутылкой. Каддерли знал, что священник доберется до Ивана, даже если это не удастся горящему зомби. Затем, священник доберется до него, а потом, Смертельный Ужас, этот посланник злой богини, полностью уничтожит библиотеку Наставников и все, что было дорого молодому священнику.

– Нет! – закричал Каддерли, удесятеряя усилия.

Дьявольская булава хорошо сделала свою работу, даже всего лишь задев Каддерли. Она жила своей жизнью, созданной где-то в нижних кругах ада.

Каддерли боролся с обездвиживающей болью, стремился взять свое тело под контроль, но все было тщетно.

Ничто не мешало преследованию Каддерли, и Персиваль очень хорошо шел по следу. Они прошли по нескольким коридорам, всегда останавливаясь и заглядывая во все альковы, чтобы убедиться, что там их не поджидают новые чудовища.

С каждым шагом Пикелу становилось все лучше, но он все равно выглядел каким-то вялым и замкнутым в себе. Это было вполне объяснимо: он только что прошел через смерть и вернулся. Что же мог рассказать просвещенный дварф? Когда Даника попросила его рассказать о том, что он пережил, Пикел лишь загадочно сказал:

– О-о, – и не стал пояснять.

Иногда становилось ясно, что Персиваль ведет их правильной дорогой. Когда дорога раздваивалась, белка шмыгала именно в опаленный факелом проход, а не тот, что затянут паутиной.

Вскоре, коридор опять раздвоился. Слегка поколебавшись, Персиваль двинулся направо.

Послышались звуки недалекой битвы.

Белка внезапно остановилась и возбужденно заверещала, но ее писки потонули во всеобщем волнении. Пикел, Даника и Ньюандер услышали шум драки, и никто из них уже не обращал внимания на белку. Шум доносился из другого конца туннеля, это все, что им нужно было знать. Они бросились вперед, Пикел больше не казался вялым, он пригнул голову и спешил на помощь брату. Даника и Друид ничуть не меньше стремились помочь своим друзьям.

Когда они подбежали к комнате с алтарем, то стало слышно, как Иван ворчит что-то про «ходячую охапку горящих щепок», и они поняли свою ошибку. Слышно все было прекрасно, но вот пройти было нельзя. Дверей не было, только стена.

Подбежал Персиваль, осуждающе вереща.

– Белка говорит, что мы пошли неправильно! – сказал Ньюандер. – Нужно назад и налево!

Даника кивнула.

– Тогда побежали! – крикнула она.

Она и Ньюандер бросились прочь, но им пришлось остановиться, когда стало ясно, что Пикел за ними не последовал.

Возбужденный дварф подпрыгивал на месте, перебирая короткими ножками, наращивая инерцию.

– Бр-р-ратишка! – крикнул Пикел, опустил голову и дубину и бросился прямо на стену.

Стена была сделана всего лишь из кирпича и цемента, и никак не могла соперничать с яростью Пикела Болдешолдера. Дварф ввалился в комнату, сопровождаемый осколками кирпича и облаком пыли. Пикел ненадолго задержался в новом дверном проеме, охватывая глазами происходящую сцену. Еще несколько кирпичей отвалились от стены и ударили по шлему с глухим звяканьем, но Пикел, казалось, не замечал. Он высматривал Ивана, своего «Бр-р-ратишку», так что потребовалось бы нечто большее, чем несколько кирпичей, чтобы отпугнуть его.

Затем он увидел Ивана, тот был слева, возле настоящей двери в комнату, и пятился от горящей человекоподобной фигуры. Отталкиваемый невыносимым жаром, Иван никак не мог ударить как следует, и, будучи практически загнанным в угол, дварф понимал, что отступать скоро будет некуда.

– О-о, ой! – крикнул Пикел и бросился вперед, выставив вперед дубину и защищенную шлемом-горшком голову.

Даника бросилась прямо за ним, но Ньюандер остановил ее. Она обернулась и увидела необычайное облегчение на лице друида, которое почти мгновенно сменилось выражением искренней радости.

– Ты говорила правду, милая девушка, – сказал Ньюандер. – Это было вовсе не раздвоением чувств, но чувство гармонии, которое защитило меня от проклятого тумана. Теперь я знаю, почему меня пощадили, и, на самом деле, это сила, далеко за пределами моего сознания.

Даника оценила изменения, произошедшие с этим человеком. Ньюандер больше не сутулился. Его спина была прямой, а в глазах была гордость.

– Я слышу зов самого Сильвануса! – объявил друид. – Говорю тебе, его собственный голос!

Заинтригованная, Даника с удовольствием бы осталась и послушала объяснения Ньюандера, но ситуация того не позволяла. Она быстро кивнула и вырвала руку. На то, чтобы вбежать в комнату и оценить ситуацию, Данике потребовалась только доля секунды. Сердце подсказывало ей броситься к Каддерли, все еще оглушенному, и пытающемуся встать возле двери, но инстинкты бойца говорили, что лучшее, что она сможет сделать для своего возлюбленного, для всех своих друзей, это заняться священником, что стоял возле алтаря.

Она пробежала немного по направлению к Барджину, потом перекувыркнулась, на тот случай, если у священника было припасено какое-нибудь заклинание или дротик, затем вскочила на ноги и ударила. Даника двигалась слишком быстро, так что Барджин не успел среагировать на ее удар, и кулак Даники со всей силы ударил священнику в грудь.

Даника отскочила назад, ошарашенная, кулак болел, как будто она ударила по каменной стене. Барджин даже не пошевелился.

Данике хватило самообладания отбить первый удар Барджина и заметить искаженную гримасу и оскаленные клыки на навершии булавы. Она зашла справа от священника, подальше от алтаря, гадая, удастся ли сделать что-нибудь кинжалами. Судя по внешности, на священнике не было никакой брони, но Даника доверяла ушибленной руке больше чем глазам. Она знала, что магия может обмануть, и понимала, что со священником придется бороться так же, как, скажем, с рыцарем в полных доспехах.

Барджин снова небрежно махнул булавой, намереваясь держать девушку подальше и заодно проверить ее рефлексы. Даника поняла, что священник недооценивает ее скорость. Она подскочила к нему сразу после замаха и нанесла два быстрых удара по руке священника.