Артем Тихомиров - Дом под дождем

Рудхор закрыл лицо руками и сидел неподвижно. Он боялся правды, как боялись многие здесь. За исключением Эрны, пожалуй. У нее нет оснований опасаться, что ее выведут на чистую воду. Девушка была в стороне от всех событий, Карл об этом позаботился.

– Итак, прошло время, Драуф скончался. Карл подхватил у него эстафету и продолжал ставить опыты. Его записи указывают на то, что он неоднократно пытался изгнать Ройун-Бойгела… Но результат всякий раз оказывался нулевым. Ничего достойного внимания. Его магические способности были не столь велики, как хотелось бы. Карл признается в этом в своем дневнике… Еще он сожалеет, что мать не помогает ему. Согласно версии графа, она избрала тактику самоизоляции. Ее одолевают темные мысли, она твердит, что дом умирает и нельзя этому мешать, чтобы не навлечь на себя еще большие беды. Элания была уверена, что с Сэдлфортами покончено, однако Карл придерживался иного мнения. Между ним и матерью стали возникать тщательно оберегаемые от посторонних глаз и ушей конфликты. Элания не выносила их на публику, боясь разоблачения. Карл поступал точно также. Молчал, чтобы уберечь от неприятностей Эрну. Сестра была единственным по-настоящему близким ему человеком… Иными словами, граф много пишет о матери – о том, какой злобной и нетерпеливой иногда бывает она, каким безумием веет от нее в минуты, когда тьма охватывает ее разум…

Эрна посмотрела на меня. В ее глазах стояли слезы. Я подумал, что это поэтическое сравнение не такое уж и неточное.

– Карл считал, что мать одержима злым духом, хотя проверить свою гипотезу у него не было возможности…

Я ждал опровержения или протеста – хотя бы со стороны самой графини.

– Злой дух, по версии Карла, давно жил внутри нее. Занятия чародейством лишь помогали ему расти. Дух этот якобы набирался сил постепенно, день за днем, год за годом, высасывая жизненную силу из женщины и ее мужа… Мрачная атмосфера дома и энергетические потоки, исходящие из святилища, расположенного под Милей, были источником пищи для этого зловредного существа…

И опять – молчание. Прогнозы Скаттерхолла сбывались. Теперь мы должны держать ухо востро. Лингуд снял дрожащими пальцами пенсне с носа и начал протирать их. Бедняга опять трясся, словно осиновый лист.

– Кто знает, как долго продлились бы конфликты между сыном и матерью, если бы не Фонквэ. Эльф появился здесь три года назад. Ему понадобилось время, чтобы осмотреться, разведать обстановку и принять решение. Мы выяснили, кем на самом деле был истопник. Его отец погиб в пещере в бою с эльфами захватчиками. Тогда Фонквэ был совсем мал, можно сказать, младенцем. Он прожил пять веков, хотя по нему нельзя было судить о возрасте. Его скрытность многим здесь казалась необычной и подозрительной. Конечно, основания для этого имелись, но эльф не подходил на роль злодея. Он воспользовался предоставленным шансом и проник туда, где находилось древнее святилище бога, которому служил его отец. У Фонквэ тоже нашелся выжженный на ноге знак. Это делало его последним истинным жрецом Ройун-Бойгела. Жрецом, но не магом… И однажды у него созрела идея, ставшая роковой не только для самого Фонквэ, но и для Карла Сэдлфорта…

– Значит, этот бродяга не убийца? – спросил Кемдор. – Тогда я ничего не понимаю.

– Всему свое время, граф, – ответил шериф.

– Однажды между Фонквэ и Карлом состоялся разговор. О нем нам известно со слов Тибальда и из упоминания в дневнике графа. Эльф решил открыть свои карты. Фонквэ рассказал ему обо всем, что знал. Суть его предложения заключалась в следующем: необходимо вернуть жертвенный камень на место. Таким образом, между мирами откроется дверь, как без труда она открывалась раньше, и Ройун-Бойгел сможет уйти и оставить Ветряную Милю. Годослав Сэдлфорт пустил своих последователей по ложному следу. Он наказал им не трогать жертвенник, но как раз это и усугубило положение… Тибальд был единственным работником, с которым Фонквэ общался. Огр жил здесь достаточно долго, а до того жили его дед и отец. Эльфу были интересны подробности прошлого, и два друга часто разговаривали об этом. Им было что вспомнить.

Слуги воззрились на молчаливого и невозмутимого Тибальда. Огр даже не пошевелился.

– Вместе Карл и Фонквэ составили план. Перенесение жертвенника должно было состояться в день рождения Карла, то есть, десятого сентября. Не был посвящен в это только Тибальд. Фонквэ не успел этого сделать. Но эльф совершил ошибку. Он рассказал все Элании… Он недооценил последствий своей откровенности, рассчитывая, что графиня поможет им провести обряд. Это стало роковым обстоятельством.

Я очутился у окна, к которому продвигался шаг за шагом во время всего разговора. Мне не хотелось повторения сцены с призраком, поэтому я намеревался быть как можно дальше от Элании. В этот момент, по моему сигналу, Эрна встала и ушла. Девушка была расстроена, но не потеряла головы. Извинившись, она вышла из гостиной.

– В своем письме мне Карл намекал на некие события, которые должны были произойти в ближайшее время. К сожалению, ничего конкретного он не сообщил, иначе бы к разгадке я подошел гораздо раньше. Смерть Карла спутала все карты. Но вернемся чуть назад… Фонквэ рассказывает графине о том, что они запланировали. Между графиней и эльфом вспыхивает ссора. Она отговаривает эльфа. Фонквэ удивлен этой вспышкой гнева и озадачен. Он рассчитывал на поддержку, ведь речь шла об избавлении от проклятья… Но нет. Элания дала понять Фонквэ, что она против. Жертвенник нельзя переносить – этого не случится!.. Эльф рассказывает об этом Карлу, и между ними вспыхивает небольшой конфликт. Карл не хотел впутывать мать в это дело. Именно эту ссору видели краем глаза слуги. Однако прошло две недели, прежде чем между сыном и матерью состоялся разговор. Его слышала Топаз, хотя она и не сказал никому, в том числе и нам при допросе… Но записи Карла и поздние показания Топаз обрисовывают достаточно ясную картину. Карл и Элания поставили все точки над «и». Карл сказал, что все равно сделает то, что запланировал. Элания же стояла на своем – жертвенник переносить нельзя, более того, она заявила о том, что предпримет активные действия… Они разошлись – их конфликт достиг апогея.

В этот момент Элания подала признаки жизни. Сначала двинулись ее руки, потом тело. Скаттерхолл давно ждал этого и задействовал некоторое количество особых заклинаний. Графиня метнула в его сторону злобный взгляд, потом прошлась по Вингилоту и шерифу, вмиг побледневшему, и остановилась на мне.

– Довольно вранья, господин ищейка! Вы слишком много себе позволяете в последнее время! С тех пор, как вы тут появились, нас преследуют несчастья! Советую замолчать и прекратить весь этот спектакль…