Николай Романецкий - Утонувший в кладезе

— Как один на один? — Ерга опешил. — Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что отныне и впредь я должен заниматься этим сыском совершенно самостоятельно. Вы ведь знакомы с методом «волк-одиночка»…

Принципал снова задумался. Потом спросил с кривой ухмылкой:

— Елочки-сосеночки, а вы не боитесь оным методом отправиться прямиком к Марене?

— Не боюсь, — соврал Свет. — Я супротивнику не по зубам. Если бы он мог меня одолеть, он бы сделал это ныне утром. К тому же, для всех, опричь вас, я принимаю участие в сыске прежним порядком. Внешне все останется, как было вчера и позавчера. Вы по-прежнему будете получать мои донесения, но только теперь в них заведомо не будет истины.

Ухмылка неторопко стекла с физиономии Ерги.

— Вам виднее, чародей. Однако меня беспокоит, каким образом мы с вами станем поддерживать связь, несущую истину.

— А никаким!.. Связь может оказаться тем самым тонким местом, которое наверняка приведет к поражению. Если мне вдруг потребуется помощь, я найду способ снестись с вами. Вы узнаете моего посланника по ключевым словам. Он объявит, что у девушки по имени Вера начался зеленец. Если же я сумею связаться с вами по зеркалу, то мои слова о плохом самочувствии оной Веры будут означать, что мне грозит смертельная опасность.

— Смертельную опасность для себя вы все же не исключаете? — заметил принципал с прежней ухмылкой.

— Если бы я вздумал ее исключать, мне бы не следовало работать в министерстве, — сказал Свет. — Самоуверенность способна повредить и волшебникам.

— А какими должны быть мои действия, буде вы сообщите о том, что ваша Вера заболела?

Свет поморщился.

Это был еще тот вопрос, и удовлетворительного ответа на него у чародея Смороды не имелось.

— Не знаю, — сказал он. — Боюсь, вам придется ориентироваться по обстановке.

— Понятно. — Ерга подпер голову кулаками. Взгляд его улетел в бесконечность.

Свет включил Зрение. Страха в ауре собеседника по-прежнему не было, зато теперь там появились какие-то совершенно незнакомые темно-зеленые цвета.

— Ладно, — сказал Ерга. — Елочки-сосеночки, все это мне очень не нравится, но… Пусть будет по-вашему, чародей. Я немедленно распоряжусь, чтобы человека, который упомянет о девушке Вере и ее зеленце, тут же доставили ко мне. — Он встал. — И да помогут нам боги!

Встал и Свет:

— Сейчас я отправлюсь на похороны Клюя Колотки. Хотелось бы, чтобы князь Сувор сопровождал меня.

Ерга понимающе кивнул:

— Хорошо. Пусть князь зайдет ко мне. Я подтвержу его вчерашнее задание. Он будет в безусловном вашем распоряжении.

Свет с младшим Нарышкой встретили похоронную процессию на Олонецкой улице.

Олонецкая начиналась от Большой Невы, пересекала все три Прорезные и упиралась в ворота Смоленского погоста, которые ключградские архитекторы выполнили традиционным образом — в виде Рук Двух Богинь.

На Смоленском и должен был упокоиться прах убиенного колдуна Клюя Колотки.

Процессия, двигавшаяся от храма Семаргла на Кривуше, где состоялось заупокойное богослужение, растянулась в добрых пять десятков саженей. Перед погребальной колесницей, воздавая хвалу Марене, неторопливо вышагивал один из местных волхвов-волшебников; за украшенным цветами гробом, стеная и разрывая на себе траурные одежды, брели служительницы Карны и Жели; за ними, с цветами же в руках, шли родственники и знакомые покойного, потом колонна одетых в официальное синее мужейи отроков-волшебников.

Завершали процессию многочисленные пестро разодетые зеваки.

Согласно ритуалу, военные оркестры в похоронах волшебников не участвовали, и потому звуковое оформление траурной церемонии свелось к молитве волхва, монотонному шарканью ног по мостовой да воплям женщин. Ауры всех присутствующих, окромя плакальщиц, переполнялись разными красками, среди которых Свет выделил и печаль.

Большая часть участников процессии была ему неведома, но время от времени в колонне мелькали и знакомые лица. Прошли Нарышки, сопровождаемые слугами — по-видимому, глава семьи решил отдать долг памяти другу своего младшего сына.

Княжна Снежана, державшая в деснице букетик роз, казалась убитой горем — во всяком случае стоящего на тротуаре столичного чародея она не заметила, — однако печали в ее ауре было не больше, чем у многих зевак.

Свет глянул на князя Сувора:

— Не присоединиться ли вам, княже, к своей семье?

Тот ответил чародею удивленным взглядом, но промолчал и скрылся в колонне. Свет, дождавшись, пока шествие пройдет мимо, пристроился в хвост.

Да, здесь печалью и не пахло. И цветов в руках не было. Зеваки шаркали ногами, громко переговаривались друг с другом. Разговоры шли соответствующие.

— Кого хоронят, не ведаете?

— Какого-то волшебника.

— А отчего помер?

— Кто ж его ведает… Волшебники иногда мрут от своего собственного Таланта. На все воля богов!

— Исполать Марене!

— Исполать Марене!..

Боги часто искушают убийц взглянуть, как жертву предают земле, и далеко не все убийцы способны с таким искушением справиться. И если преступник решился на такое, он должен был находиться здесь, среди зевак. Поэтому Свет, включив Зрение, внимательно изучал ментальную обстановку.

— Эх, все мы под богами ходим — хоть волшебник, хоть великородный, хоть я или вы.

— И не говорите, сударыня. У моего соседа недавно жена умерла при родах. А мальчонка-то взял да и выжил. Пришлось кормилицу искать.

— Нашли?

— Нашли. И очень скоро. Справная девонька — молока на троих хватит…

— Знамо дело, скоро. Ныне, исполать Сварожичам, много рожают. Пройдешь по улице — сплошные животы вокруг!..

— А чего ж не рожать, коли сытно да спокойно! Была бы молодуха здоровая, а дите себя долго ждать не заставит. Абы очи позеленели… Вот когда война с варягами шла, не очень-то можно было разродиться.

— Так откель же нам было рожать, Доброслава, раз мужья на фронте?! Зеленец зеленцом, а ветром ребеночка себе в утробу не надуешь!

— Ну-у, Вера, некоторые ведь и без мужей-то забрюхатеть умудрялись.

Свет вздрогнул, оглянулся. Однако Вера оказалась всего-навсего седой морщинистой старухой, сухой, как палка, и с бородавкой на правой ланите.

— Так мы ж, Доброслава, не додолки, у коих ни стыда ни совести. Те-то под убийцу отца родного улягутся, абы токмо понести! — Старуха с удивлением посмотрела на обернувшегося незнакомца: — Здравы будьте, сударь!

— Извините, сударыня, обознался, — пробормотал Свет, недовольствуя собой.

И в самом-то деле, подумал он. Что это со мной? Мало ли Вер живут в Словении!.. Да и Кристы, как известно, тоже иногда встречаются.

Между тем процессия, покидая Олонецкую, втянулась между Рук Двух Богинь.