Николай Романецкий - Утонувший в кладезе

— Так-так-так, — сказал Кудесник, когда Свет закончил доклад. — И чем вы, чародей, можете объяснить все эти странности?

В Остромировом «так-так-так» Свету почудилась некоторая толика страха, однако последняя фраза собеседника прозвучала абсолютно спокойно. Свет пожал раменами и тут же почувствовал, что ментальная атмосфера в кабинете изменилась — Кудесник решил проверить своего чародея.

— Мне поставлен защитный барьер, — напомнил Свет. — Коллективный…

Остромир не удостоил сию реплику ответом. По-видимому, для него барьер барьером вовсе не был.

Свет задумался. Конечно, можно воспользоваться испытанным летошним способом и, выложив Остромиру полуправду, самое главное утаить. Очень даже можно… А еще лучше было бы, сотворив С-заклинание, определить, какие эмоции испытывает сейчас сам предводитель Колдовской дружины… Однако это был бы необратимый и ко многому обязывающий поступок. Что дозволено Сварожичам, не дозволено смердам… Во всяком случае, что дозволено Кудеснику, не дозволено чародею! Кудеснику разрешается контролировать чародея, а наоборот — нет. И посему остановимся на недомолвках.

— Мы с принципалом Ергой пришли к выводу, что нам противостоит альфар весьма высокой квалификации, — сказал он. — И что оному альфару для каких-то неведомых целей очень нужен чародей Светозар Сморода. Потому я и решил уехать из Ключграда. Если я прав, альфар последует за мной. Тут мы его, голубчика, и встретим.

Остромир пожевал губами:

— У вас есть предположения, под какой именно личиной скрывается предполагаемый супротивник?

— Увы, нет! — Свет развел руками. — Иначе бы я остался в Ключграде.

Похоже, эта ложь прошла, ибо Кудесник покивал головой и поднял взор к потолку, погрузившись в размышления. Ментальная атмосфера в кабинете приняла первоначальный вид.

Свет тоже задумался. Ему вдруг пришло в голову, что он ни в какой мере не заманивает в ловушку варяжского мага. Все проще: один высококвалифицированный чародей сбежал от одной весьма обычной — разве что великородной — девицы. Впрочем, он тут же с негодованием отмел эту мысль. Бегство — поступок, присущий разве что начинающему ученику. Чародеи, как всякому известно, от простых людей — даже великородных — не бегают. Иначе Колдовская дружина давно бы приказала долго жить…

— Хорошо, — сказал Кудесник. — А как вы представляете себе дальнейшее развитие событий?

— Смутно, — признался Свет. — Ясно одно. Раз я зачем-то ему нужен, он непременно приедет в Новгород и рано или поздно попытается со мной встретиться. Полагаю, мне эта встреча ничем не грозит, в противном случае я бы давно уже был мертв. Как бы то ни было, узнать о его намерениях другим путем вряд ли удастся…

— Чем мы сможем вам помочь?

— Боюсь, ничем… Боюсь, любая помощь в самый неожиданный момент может превратиться в собственную противоположность. И обернется лишь дополнительными потерями.

— Да, — сказал Остромир. — Случившееся с Буривоем Смирным доказывает возможность такого превращения. И тем не менее, думаю, будет полезно, чтобы мы постоянно ведали хотя бы, где вы в каждый конкретный момент находитесь. Я попрошу Утренника немедленно приставить к вам охрану.

Вряд ли это что-нибудь даст, подумал Свет, но возражать не стал: должен же Кудесник принять хотя бы видимость активных мер. Иначе он распишется в собственном бессилии, а начальству такие ситуации, как горчица на шоколад…

Остромир снова задумался.

Свету вдруг пришло в голову, что Кудесник размышляет сейчас вовсе не о судьбе чародея Смороды. В общем-то, подобные размышления не были удивительными — чародей Сморода всего лишь винтик в машине Колдовской дружины и министерства безопасности. Пусть винтик и очень важный, но не главный же… И тем не менее мысль сия Света задела.

Наверное, именно поэтому он изменил вдруг свое первоначальное решение и сообщил о защитном барьере в ментальной оболочке ключградского принципала.

Кудесник и бровью не повел:

— Барьер поставлен мною, чародей… А почему вы сразу не рассказали мне о возникших подозрениях?

— Потому что оный барьер — сам по себе не улика. Мне и самому приходило на ум, что он может быть поставлен вами.

Остромир пожевал губами, обдумывая услышанное.

— А почему же все-таки рассказали?

Свет пожал раменами:

— Не знаю… Вы бы все равно почувствовали, что я о чем-то умолчал.

И пусть эта лесть вышла слишком явной, подумал он. Вкуснее покажется…

Кудесник опять впал в размышления. Лицо его было гранитной глыбой, но Свету вновь почудилось, будто Остромир боится. И опять это продолжалось какое-то мгновение, а потом Кудесник встал, давая понять об окончании аудиенции.

— Вы свободны, чародей… Теперь вам след написать подробный отчет о ключградской командировке. Передадите его секретарю. Что же касается ключградских событий… — Он глянул Свету прямо в глаза. — Мне бы не хотелось, чтобы о барьере у Порея Ерги ведал еще кто-либо, опричь нас с вами. В том числе и министр безопасности с опекуном Медоносом.

Свет кивнул:

— Я понял, Кудесник!

Остромир вызвал Всеслава Волка.

— Предоставьте чародею Смороде свободный кабинет.

И Свет пошел писать отчет.

Настала пора нанести визит собственному начальству.

— На Смоленскую площадь, — сказал Свет Петру, выйдя из резиденции Кудесника и садясь в карету.

Отчет отнял у него два часа.

Свет подробно расписал свои подозрения в отношении Порея Ерги, но о Снежане все-таки почел за доброе умолчать. Ключградский рубежный принципал — это одно, а княжна Нарышкина — совсем другое… Великородная в качестве варяжского лазутчика — это, действительно, страшно, а объятый страхом Кудесник вполне мог наломать дров… Впрочем, нет, не мог, конечно, Остромир — Кудесник, а не лесник… Да не важно — почему! Умолчал и умолчал! В конце концов, любые подозрения — это мое личное дело, вот выводы из оных подозрений — дело уже государственное, но до выводов пока не дошло. И неизвестно еще, дойдет ли…

Интересно другое — и без упоминаний о Снежане Кудесник испугался. Вопрос — что его напугало? Вроде бы страхом за свою жизнь Остромир никогда не страдал. Как говорят, столько лет на этой работе… За жизнь Рюриковичей бояться тоже нечего. Кодекс чести не позволяет супротивникам закулисно организовывать убийства членов правящих фамилий. Это по всему миру принято. То есть убийства-то, знамо дело, время от времени происходят, но это дело рук внутренних оппозиций. Оппозиционерам, вестимо, можно помогать, но непосредственное участие своего подданного в убийстве монарха соседней страны… Нет, такого еще не было. Такое не одобрят ни короли аглицкий и франкский, ни императоры германский и италийский, ни сидящий в Киеве царь русский… Уж буде хотите убить Великого князя Словенского, так объявите Новугороду войну и вызовите Святослава XI на поединок. Осилите — и желание реализуете, и честь императорскую сохраните. Не осилите — честь тоже сохраните…