Урсула Ле Гуин - Планета Роканнона

Красавица улыбнулась им обоим и, глядя на них через головы гдема, снова заговорила.

– Она сказал: о, два Повелитель Звезд, Старший и Младший Обитатель Дома Сокровищ, это сокровище принадлежать ей. Давно-давно. Спасибо.

– Как это ожерелье попало к нам, Кето?

– Минутку, посмотрю в каталоге – там отмечено. А, вот оно. Поступило от этих троглодитов или троллей... в общем, от гдема. Они одержимы страстью к торговым сделкам – так здесь записано; поэтому нам пришлось дать им возможность расплатиться за КА-4, корабль, на котором они сюда прибыли. Ожерелье – часть того, что они заплатили. Это их изделие.

– Голову даю на отсечение: с тех пор, как с нашей помощью их развитие подошло к Промышленному Уровню, они делать такое разучились.

– Но они вроде бы признают, что это ее собственность, а не их или наша. По-видимому, для них это важно, иначе бы, Роканнон, они не стали тратить на нее столько времени. Ведь объективного времени в прыжке от нас к Фомальгауту или обратно теряется, я думаю, довольно много!

– Несколько лет, не меньше, – подтвердил Роканнон. Для него, специалиста по РФЖ, прыжки от звезды к звезде были не в диковинку. – Не слишком далеко. Короче говоря, никаких сколько-нибудь обоснованных догадок по поводу этой истории я высказывать не берусь – ни «Карманный указатель», ни «Путеводитель» не дают достаточно данных. Эти два вида РФЖ никто, судя по всему, серьезно не изучал. Может быть, коротышки просто показывают свое к ней уважение. Или боятся, как бы из-за этого чертова сапфира не вспыхнула война. А может, считают себя существами низшего порядка и потому ее желание для них закон. Или, вопреки тому, что нам кажется, она на самом деле их пленница, и они пользуются ею как приманкой. Кто знает?.. Сможешь ты, Кето, отдать ей эту штуку?

– Конечно. Юридически все экспонаты такого рода считаются предоставленными музею во временное пользование и не являются нашей собственностью, потому что время от времени нам предъявляют претензии такого рода. Мы редко отказываем. Мир прежде всего – пока не началась Война...

– Тогда мой совет – отдай.

Кето улыбнулся.

– Любой почитал бы это за честь, – сказал он.

Открыв ключом витрину, хранитель вынул тяжелую золотую цепь, потом, внезапно оробев, протянул ее Роканнону.

– Отдай лучше ты.

Так синий драгоценный камень впервые, и всего лишь на миг, лег в ладонь Роканнона.

Но размышлять о нем Роканнон не стал; с этой пригоршней синего огня и золота он повернулся к красавице с далекой планеты. Она не протянула руку, чтобы взять, но наклонила голову, и он, едва коснувшись волос, надел ожерелье на ее шею. Там, на темно-золотистой шее, оно лежало теперь горящим запальным шнуром. Лицо Семли, когда она оторвала взгляд от камня, выражало такую гордость и благодарность, такой восторг, что Роканнон утратил дар речи, а невысокий хранитель музея торопливо пробормотал:

– Мы рады, мы очень рады.

Наклоном головы в золоте волос женщина попрощалась с ним и Роканноном. Потом, повернувшись, кивнула своим приземистым стражам (от кого охраняли они ее и почему?), закуталась в поношенный синий плащ, двинулась к двери и за ней скрылась. Кето и Роканнон, стоя неподвижно, смотрели ей вслед.

– Иногда... – начал Роканнон и умолк.

– Да? – так и не дождавшись продолжения, спросил слегка охрипшим голосом Кето.

– Иногда у меня такое чувство, будто я... когда я встречаю жителей этих миров, о которых мы знаем так мало... у меня чувство... будто я забрел в какую-то легенду или в трагический миф, которого не понимаю...

– Ты прав, сказал, откашлявшись, хранитель музея. – Интересно... интересно, какое у нее имя?

Семли Прекрасная, Семли Золотоволосая, Семли Драгоценного Ожерелья. Гдема склонились перед волей ее, и склонились сами Повелители Звезд в том страшном месте, куда доставили ее «люди глины», в городе по ту сторону ночи. Повелители Звезд поклонились ей и с радостью отдали ее сокровище, лежавшее среди их собственных.

Но ей еще не удалось сбросить с себя тяжесть этих подземелий, где глыбы камня нависают над головой, где нельзя разобрать, кто говорит и что делает, где отдаются гулкие голоса и серые руки тянутся, тянутся... довольно об этом. Она заплатила за ожерелье – ну и прекрасно. Цена уплачена, что прошло, то прошло.

Там, внизу, из какого-то ящика выполз ее крылатый конь, глаза у него словно были затянуты пленкой, а шерсть вся в кристалликах льда, и после того, как они вышли из туннелей гдема на свет, он сперва ни за что не хотел взлететь. Но теперь, кажется, пришел в себя и резво несся по ясному небу к Халлану, и ему помогал, дуя в спину, ровный южный ветер.

– Быстрее, быстрее, – торопила Семли, смеясь все громче по мере того, как ветер разгонял мрак, наполнявший ее душу. – Хочу увидеть Дурхала, скоро-скоро...

И летя стремительно, к вечеру второго дня пути они прибыли в Халлан. Крылатый взмыл вверх, минуя тысячу ступеней Халлана и Мост-над-бездной, под которым лес падал вдруг на тысячу футов вниз, и теперь подземелья гдема показались ей всего лишь дурным сном. В золотом свете вечера Семли слезла во Дворе Прилетов с седла и взошла по последним ступеням, между каменными изваяниями героев и двумя привратниками, которые, не отрывая взгляда от того, сверкающего и прекрасного, что лежало на ее груди, перед нею склонились.

В предзалье она остановила проходившую мимо девушку, очень хорошенькую, из близких, судя по сходству, родственниц Дурхала, хотя вспомнить, кто она, Семли не удалось.

– Ты меня знаешь, юная? Я Семли, жена Дурхала. Будь так любезна, пойди к высокородной Дуроссе и скажи ей, что я вернулась.

Она боялась встретиться с Дурхалом наедине, ей нужно было заступничество Дуроссы.

Девушка смотрела на Семли во все глаза, и выражение лица у нее было очень странное. Однако она выдавила из себя: «Да, госпожа», и опрометью бросилась к Башне.

Семли стояла и ждала под осыпающимися, покрытыми позолотой стенами. Никто не появлялся; не время ли трапезы сейчас? Тишина становилась тягостной. Дуроссы все не было, и Семли сделала шаг к лестнице, которая вела в Башню. Но по каменным плитам навстречу ей, с плачем протягивая к ней руки, спешила какая-то незнакомая старуха:

– О Семли, Семли!

Кто эта седая женщина? Семли попятилась.

– Но кто вы, госпожа?

– Я Дуросса, Семли.

Семли не шевельнулась и не произнесла ни слова, пока Дуросса обнимала ее, и плакала, и спрашивала: верно ли, что все это долгие годы ее не отпускали и держали под своими чарами гдема или это были фииа? Потом, перестав плакать, Дуросса отступила назад.

– Ты по-прежнему молодая, Семли. Такая же, как в день, когда уходила. И у тебя на шее ожерелье...

– Я принесла свой подарок моему мужу Дурхалу. Где он?