Терри Пратчетт - Последний герой

— Рыбий Бог, Гарри, — ответил Коэн, который налепил на кожу чешуйки и сделал рыбоголовый шлем из своего ныне покойного врага.

Злобный Гарри попробовал перевести дыхание.

— Здорово, круто, очень древний рыбий бог, да. А ты, Маздам, кто?

— Бог чертовых Матершинников, — сказал жестко Маздам Дикий.

— Эм, это может сработать, — сказал менестрель, увидев, как нахмурился Гарри. — В конце концов, есть же Музы песен и танцев, и даже есть Муза эротической поэзии…

— О, это мне подходит, — уступил Маздам. — Юная щеботанская леди, Твои обьятья были как…

— Ладно, ладно. Ты, Хэмиш?

— Бог Фигни, — сказал Хэмиш.

— Какой фигни?

Хэмиш пожал плечами. Он не дожил бы до этого времени, будь у него излишне живое воображение.

— Ну… всякой разной, — сказал он. — Че-нить типа потеряных вещей. Того, что вокруг валяцца.

Серебряная орда повернулась к менестрелю, который немного подумал и кивнул.

— Может сработать, — сказал он наконец.

Злобный Гарри повернулся к Малышу Вилли.

— Вилли, зачем у тебя на голове помидоры, а в ушах морковка?

— Вам понравится, — ухмыльнулся Малыш Вилли. — Я Бог Блюющих.

— Уже было, — сказал менестрель, опередив Гарри. — Рвотия. Богиня Анк-Морпорка, тысячи лет назад. «Принести жертву Рвотии» значит…

— Так что лучше подумай еще, — проворчал Коэн.

— О? А кем будешь ты, Гарри? — спросил Вилли.

— Я? Эм… Я буду Темным Богом, — сказал Злобный Гарри. — Их вокруг так много…

— Эй, ты не говорил, что можно выбирать демонов, — сказал Калеб. — Если бы я знал, что можно быть демоном, черта с два я бы нарядился тупорылым ангелочком.

— Но если бы я это сказал, вы бы все захотели стать демонами, — парировал Гарри. — И мы бы часами спорили. Тем более, другие боги почуяли бы обман, если бы шайка темных богов поднялась бы к ним.

— А госпожа МакГэри ничего не придумала, — сказал Маздам.

— Ну, я думаю, если Злобный Гарри одолжит мне свой шлем, то я сойду за девицу-валькирию, — сказал Вена.

— Хорошая идея, — сказал Злобный Гарри. — Поищи по окресностям, тут их много валяется.

— Но свой шлем Гарри совершенно не нужен, потому что с минуты на минуту у него заболит нога, спина или еще что, он извинится и скажет, что не может идти с нами, — доверчиво сообщил Коэн. — Потому что он предал нас. Правда, Гарри?

Игра становилась все более захватывающей. Теперь за ней наблюдали большинство богов. Боги наслаждались хорошими шутками, хотя у них было довольно грубое чувство юмора.

Слепой Ио, старейший глава богов, сказал:

— Надеюсь, они не причинят нам вреда?

— Нет, — ответил Рок, тряся стаканчик с костями. — Если бы они были достаточно умны, то не были бы героями.

По доске со стуком покатилась игральная кость, затем закрутилась в воздухе, все быстрее и быстрее. Наконец она исчезла в белой дымке.

— Кому-то выпала неопределенность, — сказал Рок. Он посмотрел на сидящих за столом. — О… моя Госпожа…

— Мой господин, — сказала Госпожа. Ее имя не произносилось, хотя все его знали; если ее имя произносили вслух, она немедленно уходила. Несмотря на то, что почитающих ее культов было немного, она была одним из сильнейших богов на Диске, потому что глубоко в сердце каждый надеется и верит, что она существует.

— Будешь ходить, дорогая? — спросил Ио.

— Я уже походила, — ответила Госпожа. — Но я кинула кости там, где вы не можете их видеть.

— Хорошо, я люблю, когда мне кидают вызов, — сказал Ио. — В таком случае…

— Могу я отвлечь вас, сэр? — вкрадчиво спросил Рок.

— Да?

— Ну, они хотят, чтобы с ними обходились, как с богами, — сказал Рок. — Я предлагаю так и поступить…

— Ты хочеш шкашать, штобы мы вошприняли их вшерьеш? — спросил Оффлер.

— Только до определенного момента.

— До какого момента? — спросила Госпожа.

— До того, мадам, когда это перестанет быть забавой.

Вельд Гуандаланда населяет народ Н’тиутиф, единственное племя в мире, начисто лишенное воображения. Например, про гром они рассказывают так: «Гром — зто сильный шум в небе, возникающий в результате повреждения воздушной массы проходящим через них светом». А их легенда «Почему У Жирафа Длинная Шея» гласит: «В древности предки Старины Жирафа имели шею чуть длиннее, чем у остальных, и им так понравилось есть листья с высоких деревьев, что стали выживать только самые длинношеие особи, и длинная шея стала передаваться их поколения в поколение, как человек получает в наследство копье своего деда. Может быть, конечно, все намного сложнее, но это объясняет, почему у окапи шея короче. Вот такие дела».

Н’тиутиф — миролюбивое племя, и охотятся только на соседние племена, которые обладают очень живым воображением, и следовательно, множеством богов, суеверий и идей о том, как было бы лучше жить, если бы у них было бы больше земли.

Про события, произошедшие в тот день на луне Н’тиутиф сказали так: «Луна светила очень ярко, и от нее поднялся другой свет, который раскололся на три луча и потух. Мы не знаем, почему это случилось. Просто случилось, и все».

Затем они уничтожили соседнее племя, которое знало, что таинственный свет был знаком бога Укли, говорящем о том, что пришла пора еще немного расширить свои охотничьи владения. Однако, вскоре им нанесло сокрушительное поражение племя, знавшее, что лунноый свет был сигналом их предков, живущих на луне, и призывавших их уничтожить всех неверующих в богиню Глипзо. Тремя годами позже их, в свою очередь, погубил камень, упавший с неба, в результате взрыва звезды миллирад лет назад.

Что кружит вокруг, становится всюду. Если не вникать в это особенно глубоко, это становится законом. В трясущемся и грохочущем Змее Ринсвинд наблюдал, как последние два драконьих отсека упали с крыльев. Они некоторое время кувыркались рядом, затем силы их кончились и они упали.

Он перевел взгляд на рукояти. Кому-то же, в конце концов, подумал он, надо сделать с ними хоть что-то? За дракончиками тянулся белый след. Они были свободны от клеток, и спешили домой.

Волшебники создали Занимательную Линзу Турлоу прямо на столе. Изображение впечатляло.

— Даже лучше, чем фейерверк, — заметил Декан.

Думминг стукнул по вездескопу.

— А, заработало, — сказал он. — Но все, что я вижу, это огромное…

Изображение являло собой большую часть лица Ринсвинда и огромный нос.

— Какой рычаг нажать? Какой рычаг нажать? — вопил он.

— Что произошло?

— Леонард еще не в себе, Библиотекарь вытащил Моркоу из мусора и здесь страшно трясет! У нас кончились драконы! Для чего все эти стрелки? Мы падаем! Что мне делать?

— Вы не помните, как это делал Леонард?

— Он ногами нажимал на педали и все всемя крутил все рычаги!