Тэд Уильямс - Марш Теней

— Хватит! — сказал он и отступил, опустив меч.

Но Шасо сделал неожиданный выпад, целясь ему в ноги. Принц не ожидал нападения и отскочил не сразу. Это была ошибка. Баррик попятился, а оружейник успел повернуть меч острием к себе, сильно ткнул принца рукоятью в грудь и тем самым окончательно сбил его дыхание. Хватая ртом воздух, Баррик отступил еще и рухнул на пол. На несколько мгновений его окутала тьма. Потом он увидел Шасо, смотревшего на него сверху вниз.

— Проклятье! — прохрипел Баррик. Он попытался пнуть Шасо, но старый воин ловко увернулся. — Ты что, не слышал? Я же сказал, хватит!

— У вас устала рука? Вы плохо спали прошлой ночью? А что вы будете делать в настоящем бою? Просить пощады? У вас только одна рука, и она устала, так? — Шасо презрительно фыркнул и повернулся спиной к молодому принцу.

Единственное, что мог бы предпринять поверженный Баррик в ответ на подобное неуважение, — подняться на ноги и стукнуть старого туанца по голове ножнами своего меча. Его удержали вовсе не остатки благородства, честь или усталость. Нет, другое: даже охваченный яростью, Баррик сомневался, что удар достигнет цели.

Он с трудом встал, отбросил щит и стянул перчатки, чтобы размять затекшие руки. Левая кисть была похожа на птичью лапу, а предплечье — на тонкую ручку ребенка. Долгие мучительные тренировки, когда Баррик бессчетное число раз поднимал и опускал палку с железным набалдашником под названием «баланс», укрепили мышцы руки и плеча настолько, что принц мог держать щит. Он никогда никому не говорил, однако с отвращением признавался самому себе в том, что и здоровая его рука не в силах удержать меч. Даже кинжал слишком тяжел для этих покалеченных пальцев.

— Ты, наверное, чувствуешь себя силачом, когда бьешь человека, который дерется одной рукой? — со злостью повернулся он к Шасо.

Мастера-оружейники, занятые сегодня несложной работой — они нарезали новые кожаные ремешки, — подняли головы, но лишь на несколько секунд, ибо давно привыкли к этим сценам. Баррик был убежден, что они считают его избалованным ребенком. Он покраснел и швырнул на пол перчатки.

Шасо расшнуровывал свой жилет для тренировок. Взглянув на Баррика, он скривил губы:

— Клянусь сотней сосков Великой Матери, я просто учу вас.

Целый день Шасо и принца не отпускала тревога. Им не стоило затевать тренировку, чтобы убить время перед советом. Если бы Бриони была здесь, возможно, все прошло бы гладко и даже весело. Но Бриони отсутствовала.

Баррик опустился на пол и начал снимать наколенники. Он смотрел на спину Шасо и приходил в бешенство от его спокойных, неторопливых движений. Как может туанец сохранять невозмутимость, когда мир рушится? Принцу хотелось хоть как-нибудь досадить главному оружейнику.

— Почему он назвал тебя учителем? — спросил Баррик.

— Что? — Занятые шнуровкой пальцы замедлили движения, но Шасо не повернулся.

— Ты прекрасно расслышал. Посол из Иеросоля, тот человек, Давет. Почему он назвал тебя учителем? И еще он назвал тебя как-то странно — «мор-джи-а». Что это значит?

Шасо сбросил с себя жилет. Нижняя рубашка намокла от пота, и под влажной тканью на широкой коричневой спине можно было различить каждый мускул. Баррик видел это уже много раз, но даже сейчас, в приступе гневе, не мог не ощутить привязанности к пожилому туанцу — привязанности и любви к родному, пусть и не всегда приятному человеку.

«А что будет, если Бриони все-таки уедет? — вдруг подумал принц. — Если Кендрик на самом деле отошлет ее в Иеросоль и выдаст замуж за Лудиса? Я больше никогда ее не увижу. — Все чувства Баррика, его возмущение и негодование по поводу требований этого разбойника и раздумий брата превратились в одну мучительную мысль: — Замок Южного Предела опустеет без Бриони».

— Меня попросили рассказать об этом на совете, — сказал ему Шасо, тщательно подбирая слова. — Там вы узнаете ответ, принц Баррик. Мне не хочется повторять дважды.

Он бросил жилет на пол, что очень удивило Баррика: Шасо всегда заботливо относился к оружию и амуниции, он ругал неаккуратных воинов, в том числе и самого Баррика. Однако сейчас главный оружейник поставил меч в стойку, не вынув из ножен и не смазав маслом, схватил с крючка плащ и молча вышел.

Баррик был так потрясен, словно Шасо снова ударил его. Теперь принц в полной мере осознал: из всех беззаботных обитателей Южного Предела он один понимал, насколько плохи дела. Он один видел то, чего не замечали или не хотели замечать остальные, и чувствовал угрозу, нависшую над его семьей и над всем королевством. Худшие опасения становились реальностью. Больше всего ему сейчас хотелось со всех ног убежать назад, в детство.

За ужином Чет успокоил свой желудок, но сердце его по-прежнему было не на месте. Счастливая Опал суетилась вокруг изнывающего от непривычного занятия Кремня, снимая с него мерки при помощи веревки с узелками. На несколько монет, отложенных для приобретения нового кухонного горшка, Опал купила ткань, чтобы сшить рубаху для мальчика.

— И не надо так на меня смотреть, — сказала она мужу. — Это не я вытащила ребенка на прогулку, не я позволила ему порвать и испачкать одежду.

Чет покачал головой. Его совсем не огорчила такая трата денег.

У входной двери зазвонил колокольчик: кто-то дважды дернул шнурок. Опал вручила веревку мальчику и отправилась открывать дверь. Чет услышал ее голос:

— О боже, это вы? Заходите.

Когда Опал вместе с гостем вернулась в комнату, на ее лице читалось удивление. Киноварь — так звали красивого широкоплечего фандерлинга, зашедшего к ним, — был главой влиятельной семьи Ртути.

Чет поднялся ему навстречу.

— Магистр, это большая честь для меня, — сказал он. — Присаживайтесь, прошу вас.

Киноварь кивнул и, что-то бормоча, опустился на стул. Хотя он был моложе Чета на несколько десятков лет, его мускулистое тело уже начинало полнеть. Однако Киноварь обладал живым тонким умом, и Чет уважал его за это.

— Не желаете ли чего-нибудь, магистр? — спросила Опал. — Пива? Чаю из синего корня?

Опал была взволнована и обеспокоена. Она пыталась поймать взгляд мужа, но он не смотрел в ее сторону.

— Если можно, чаю, хозяйка. Благодарю вас, — ответил гость.

Кремень замер на полу у стула Опал. Он разглядывал пришедшего, словно кот, исподтишка наблюдающий за незнакомой собакой.

Лучше было бы подождать, пока жена приготовит чай, но любопытство Чета взяло верх.

— Как поживает ваша семья? — спросил он. Киноварь фыркнул.

— Жадные, как слепые землеройки, но это не новость. Я удивлен прибавлением в вашем семействе.

Чет почувствовал, что это и есть причина визита.

— Мальчика зовут Кремень, — ответил он. — Он из больших людей.