Антон Орлов - Сильварийская кровь

– Господин Гилаэртис, если желаете посмотреть на мою комнату… – протянула она жеманно и застенчиво, но, увидев, что сталось с Мареком, осеклась.

– С удовольствием, – галантно отозвался повелитель темных эльфов и обнял ее за талию, в то время как деревянная змея, поскрипывая рассохшимися сегментами, притянула свою жертву к лестнице и уцепилась концами за балясины.

– За что вы с ним так? -прошептала Сабина.

– За то, что испугался на пустом месте. Пойдем.

Он снова взглянул на Марека, улыбнулся одними глазами – то ли любуется результатом, то ли до него дошло, что чуток перегнул, и хочет подбодрить на прощание, не поймешь – и повел девушку наверх. Эльфийский плащ вкрадчиво шуршал, касаясь балясин. Хлопнула дверь.

Прикрученный к лестнице, Марек остался наедине с гирляндой, в отсутствие Гилаэртиса не подававшей никаких признаков псевдожизни. То он думал, что опасности нет, пора бы успокоиться. То ему казалось, что гирлянда слегка шевелится – скорее всего, игра воображения. Тонкая шелковая рубашка насквозь промокла от холодного пота, и он до посинения замерз. А потом, наконец, вспомнил о подарке Шельн.

Пожалуй, хорошо, что вспомнил только сейчас. Иначе Гилаэртис связал бы его каким-нибудь другим способом или опять лишил дара речи.

Почти не веря в успех, стуча зубами, Марек прошептал заветное двустишие – и, потеряв опору, уселся на пол. Еле удержался, чтобы не чихнуть, когда его окутало облаком древесной пыли. Свободен!

Заодно с гирляндой он извел нижнюю треть лестницы – все рассыпалось трухой. Тем лучше, это должно хотя бы на немного задержать погоню.

Тумбу, прикрывающую дыру в стене, удалось отодвинуть почти без скрипа. Дрожа, как осиновый лист, Марек протиснулся в отверстие, спрыгнул в крапиву, поломав колкие шершавые стебли, и бросился бежать.

Незнакомая глушь. Кварталы наподобие Шмелиного, и конца им не видно.

Он бежал, пока не выбился из сил. Дыхание сбилось, ноги заплетаются, зато согрелся. Надо уйти и от Гилаэртиса, и от людей Довмонта… И от полиции, если на то пошло, потому что полиция возьмет сторону графа норг Рофенси, а не Марека Ластипа. У него ни оружия, ни оберегов, но деньги в карманах штанов уцелели: громилы Довмонта кинжал забрали, однако по-настоящему обыскивать не стали, отложили на потом.

Фабричные постройки. За высоким забором зарычала собака. Вдалеке маячат огни оживленной улицы: туда не соваться. Каждый шаг отдается болью в левой щиколотке. Похоже, растянул связки -или когда прыгнул, или позже, во время бегства.

Домой идти не стоит, перехватят. К кому он может обратиться за помощью? Есть ли у него хотя бы один друг, который не откажет, не подведет, не испугается, учитывая, что после происшествия на улице Розовых Фонариков Марек по самые уши в неприятностях?

Почему- то сразу вслед за этой мыслью он вспомнил о Рене. Усмехнулся, почти физически ощутив горьковатую оскомину собственной усмешки. Наверное, при каком-нибудь совершенно другом стечении обстоятельств они могли бы стать друзьями, он и раньше об этом думал. Но, во-первых, обстоятельства сложились так, что они принадлежат к разным лагерям, а во-вторых, Рене остался в сильварийском чаролесье -там, куда Марек ни в коем случае не хочет снова попасть. Эта горечь напоминала привкус дыма, который стелется над городскими скверами осенью, когда жгут опавшие листья.

Задворки храма, за приоткрытой створкой ворот светит расписной фонарь. Доносится стук костяшек и ломкие юношеские голоса: послушники, отряженные на полуночное бдение, играют в «осаду замка» или в «набитого дурака».

Дальше, за Ремесленным рынком, начинаются гномьи кварталы. Добротные кирпичные дома, искусно сработанные узорчатые решетки, флюгера и водостоки. Подозрительному проходимцу там живо намнут бока, чтобы не шатался в поздний час и не высматривал. Марек повернул обратно.

А ведь есть у него друг, который не предаст и не захлопнет дверь перед носом! Как же сразу не пришло в голову… Он остановился посреди плохо освещенной улицы, попытался сориентироваться. Это в той стороне. Если пешком, придется идти до рассвета. И еще вопрос, как он попадет внутрь, там же охрана, так его и пропустят… Но деньги-то остались, можно кого-нибудь подкупить, чтобы передали записку, с утра пораньше прислуга просыпается и приступает к своей работе.

Он шагал быстро, чтобы не замерзнуть, и прятался в тени, стоило появиться машине или конному экипажу. Только бы Гилаэртис не догадался, где его искать.

– …После учиненного в подвале вышеозначенного дома нещадного убиения слуг графа норг Рофенси злонамеренные темные эльфы, числом предположительно двое особей, проследовали в жилые помещения. Воспользовавшись тем, что гетера первого разряда (выданное гильдией гетер города Траэмона свидетельство на золотой бумаге, с должными печатями, за номером 16038 от 17-го числа месяца Инея года 471 эпохи Беспримерного Благоденствия) Эрна Лакреле, она же девица Эрна Бунак из деревни Худые Плетни, что в Килежском округе провинции Кедо, пребывала в спячке, равно как и все прочие люди в доме пребывали в спячке, злокозненно насланной злоумышленниками, последние похитили из гардеробного шкафа рубашку мужскую, одна штука, пошитую из валирского жемчужного шелку, в коей Эрна Лакреле являлась перед гостями во исполнение своего профессионального дела, красуясь и распаляя похоть, а также оные темные эльфы, с целью нанесения ущерба, разбили посредством сортирной двери на несчетное число кусков унитаз фарфоровый заказной работы, художественно разрисованный мастером Павсегилем и преподнесенный Эрне в подарок маркизом норг Хабверутом, чья подлинная стоимость в настоящее время следствием уточняется…» – Читать галиматью дальше, ваше высочество?

– Читай, читай, – рассеянно махнул рукой консорт.

Галиматья помогала отвлечься от тревожных мыслей, которые мухами жужжали, иголками кололи. До затмения снов осталось всего ничего. Меньше суток. Оно случится нынче ночью. И если Парлуту не удастся, отослав приближенных, укрыться в своем потайном убежище- тогда все прощай: и корона, и репутация мудрого государственного деятеля, и даже, может статься, здравый рассудок.

– «…Токмо спешка и опасения быть пойманными с поличным помешали эльфам-злоумышленникам похитить драгоценности Эрны Лакреле, кои неосмотрительно лежали в неприбранном виде на столике в спальной комнате, однако воры унесли с собой шляпу молодого шевалье норг Сурфанси, хранившуюся в прихожей с того разу, как упомянутый шевалье был вынужден покинуть вышеозначенный дом через окно, дабы не быть застигнутым графом норг Рофенси. Таким образом, неустановленным темным эльфам инкриминируется убийство двух человек, преднамеренная порча имущества (высокохудожественной работы унитаз и прочее, список подшит в дело) и особливо кража рубашки и шляпы…»