Антон Орлов - Сильварийская кровь

– Ифлайгри?…

– Ты что здесь делаешь?!

Их возгласы прозвучали одновременно.

– Сегодня ночь полнолуния, – усмехнулась в ответ Шельн, сверкнув жемчужными клыками. – Моя ночь… При полной луне моя сила велика даже здесь, вдали от чаролесья, и сейчас я наконец-то напьюсь дивной эльфийской крови!

– Стой, какого огра…

Креух вскочил на ноги, но остановить ее не успел. Хрустнули свернутые шейные позвонки, Лунная Мгла подхватила обмякшее тело и вместе с добычей взмыла в ночную темень. Еще секунда, и они исчезли за крышей ближайшего к скверу дома с лепными виноградными листьями по карнизу.

Ситуация полностью вышла из-под контроля… Что ж, зато он видел Рика.

Махнув рукой, Раймут Креух снова уселся на ступени беседки и стал ждать, когда придут его арестовывать.

На вымощенной брусками желтоватого камня площади перед Сушанским рынком еще с месяц назад гулял ветер да время от времени разворачивались кареты, паромобили и степняцкие телеги с большими колесами. Торговое царство начиналось дальше: за распахнутыми настежь воротами кругами закручивались ряды прилавков, заваленных дарами западных степей. Все, чем богат Сушан: дыни, арбузы и тыквы всех разновидностей, ковры, копченое мясо, шерстяная пряжа, целебные травы, оружие, специи, кожи любой выделки – от нежнейшего сафьяна до таких прочных, что стрела не пробьет. А после выходишь из торгового лабиринта на простор – и это действует, как перепад температуры или контраст между оглушительным гамом и тишиной.

Нынче было не так. Треть площади оккупировали лоточники, особенно много их сидело возле ворот. По большей части пожилые или калеки, и продавали они всякий хлам: потускневшие столовые приборы, украшения для Медового дерева из фольги и облезлого зеркального стекла, ношеную обувь, застиранные вышитые салфетки, сломанные часы, старые детские игрушки, незамысловатый домашний инструмент. В этом было что-то щемящее и страшноватое. Как в голодные годы, когда что угодно понесешь на рынок, лишь бы прокормиться. Мареку тягостно было на это смотреть. Может, начался продовольственный кризис? Так цены на продукты остались прежними, никаких перемен. Но что-то же погнало их всех на площадь, да и в других местах он видел такие же скопления бедняков, распродающих свой скарб – около арки Завоевателей, на набережной Утиного канала, на привокзальных улицах. Есть ведь для этого какая-то причина!

Впрочем, это непонятное брожение, свидетельствующее о том, что не всем хорошо живется в Королевстве Траэмонском, тревожило его скорее в придачу к собственным неопределенным делам, чем само по себе. Ему сейчас даже цвет неба казался тревожным.

Он уже во второй раз пришел к воротам Сушанского рынка. Вчера Дафна не появилась, хотя сама назначила место и время. Но она же оставила свое послание в банке из-под леденцов еще несколько дней назад, и неизвестно, что случилось за эти дни…

Ругаются хозяева двух подвод, не поделившие место.

Серый с прозеленью тролль, подпоясанный широченным клепаным ремнем с позолоченной пряжкой, остановился неподалеку от ворот и, ни на кого не обращая внимания, с чавканьем вгрызается в дыню, так что во все стороны летят семечки и ошметки кожуры. Марек отошел подальше, чтобы на него не попало.

Степнячка, до самых глаз закутанная в желтый с красными маками платок величиной с простыню, разглядывает неказистый товар, разложенный на газетах и тряпицах перед понурыми лоточниками. За ней хвостиком ходит щуплый темноволосый мальчик лет двенадцати, в шароварах, холщовой рубашке навыпуск и стеганой цветастой жилетке. То ли мать с сыном, то ли сестра с братом.

К воротам тянутся покупатели, навстречу выходят другие, с полными корзинами и сумками.

Гном ругательски ругает оружие сушанской ковки, обстоятельно перечисляя недостатки и не позволяя своим собеседникам вставить ни слова.

Ни намека на Дафну.

Из толпы выскочили двое гоблинов и стремглав помчались и ближайшему переулку, один из них держал под мышкой арбуз. Марек с интересом посмотрел им вслед. К Мугору он так и не сходил, хотя собирался.

Рядом с ним остановилась сушанка в платке с маками.

– Молодае человекэ, – заговорила она, безбожно коверкая и растягивая слова. – Хотитэ купить коврэ, там, в наше лавкэ? Идитэ с наме…

И не успел он сказать, что «коврэ» ему не надо, как она произнесла тихой скороговоркой на чистейшем траэмонском:

– Марек, это я. Иди за нами. Держись немного позади, словно мы не вместе. Из-под платка глянули знакомые карие глаза.

– Нэ хочешь покупати – потом пожалее, потом будэ дороже! – снова повысив голос и перейдя на ломаную речь, пообещала Дафна и вместе со своим мальчишкой пошла, не оглядываясь, вдоль кирпичной ограды рынка. Немного выждав, Марек со скучающим видом двинулся за ними.

Идти пришлось недалеко. За степняцким «Гостевым сараем» с длинной вывеской, разрисованной цветными пиктограммами, теснились хмурые кирпичные дома, населенные приезжим народом. Дафна и ее малолетний спутник обретались в комнате на втором этаже, рядом с выходом на черную лестницу.

Двуспальная кровать накрыта линялым красным одеялом, грязные обои (похоже, раньше они были светло-зелеными), на стене висит олеография, изображающая тролля с корзиной фруктов, под картинкой неразборчивая надпись – что-то на тему добродетели.

Дафна и мальчишка уселись на кровать, их гость – на коварно пошатнувшийся стул.

– Прежде всего познакомьтесь: это Марек, это Эл.

У Эла были бледные, но в то же время блестящие серые глаза, жидковатые волосы, цыплячья шея и невзрачная болезненная мордашка. В первый момент он вызывал жалость, но любопытный и смышленый взгляд, лишенный какой бы то ни было неуверенности, подталкивал к мысли, что это один из тех заморышей, из которых при удачном стечении обстоятельств вырастают всякие выдающиеся личности – маги, ученые, знаменитые музыканты.

Небрежно кивнув ему, Марек сказал:

– Я только вчера нашел письмо. Что случилось?

– Я сбежала от дяди,-Дафна говорила тихо, почти шепотом.- Он сошел с ума. Мы вместе с Эл сбежали, нас ищут. Нам надо уехать.

– То есть как – сошел с ума? Он же… – Марек не стал договаривать.

– Никто пока не понял, что он помешанный. Это случилось после затмения снов. До сих пор ему удавалось скрывать, что на него влияют наваждения чужого мира, а в этот раз он не успел спрятаться и получил полную порцию. Он запутался в снах какого-то высокопоставленного чиновника, который в том мире отвечает за телесное здравие подданных. Тот чиновник, судя по всему, сумасшедший и люто ненавидит больных, поэтому придумал проект, который должен довести их до вымирания – по крайней мере, тех, у кого не хватит денег, чтобы платить за дорогое лечение. Бедный дядя Анемподист заразился его безумием и начал делать то же самое…