Глеб Дойников - Варяг

Потом потянулось ожидание — японцы двинулись по проходу, где, вполне возможно, оставались их ночные следы, — и, вероятно, какое-то их количество было послано в стороны и на горы. Спустя некоторое время Славкин, по просьбе Ветлицкого также начавший наблюдать окрестности, и в самом деле заметил на Дайсане троих людей — один из них, как разглядел Всеволод, держал в руках бинокль.

Славкин и Ветлицкий сползли с макушки горы и поднялись обратно только тогда, когда над берегом взвились ракеты — еще не будучи уверенными, что кто-то из их пограничников или солдат не был обнаружен дотошными японцами. Теперь, когда шлюпки отошли от судов, стало понятно, что им повезло.

— Раз, два, три… восемь… двенадцать, двадцать пять… сорок, — считал шлюпки Славкин. По всему выходило, что японцы в первой волне высаживали не менее двух батальонов, правда, помимо одного десантного орудия, по-видимому без какого-либо тяжелого вооружения.

— Александр Андреич, многовато японцев-то, может, все же по шлюпкам ударим? Теперь уже точно дотянемся — да и люди там кучно сидят, — для порядка спросил Славкин, заранее зная ответ: вопрос, нужно ли постараться утопить шлюпки и тем затруднить десантирование или же поставить своей целью нанести максимальный урон живой силе противника, обсуждался ранее офицерами весьма горячо. В итоге сошлись, что тратить боекомплект на охоту за более удаленными, быстрыми и трудно утопляемыми шрапнелью шлюпками не стоит: даже если удастся пустить ко дну десяток — полтора, это только слегка замедлит высадку, да и то, вероятно, лишь в ее начале.

— Полноте, Всеволод Юрьевич, — и впрямь ответствовал окончательно успокоившийся Ветлицкий, — Недолго уже ждать.

Наконец, японцы покинули шлюпки. Вода все еще была низкой и высаживаться пришлось опять далеко от берега. Отсчитав пять минут и убедившись, что шлюпки достаточно отошли, Славкин приказал дать пристрелочный. В глубине души он был уверен, что накроет цель первым же выстрелом — но снаряд неожиданно дал клевок гораздо ближе к берегу. Славкин чертыхнулся.

— Первое орудие, угол плюс пять, трубку на пять и шесть, выстрел!

Новый клевок, теперь у шлюпок.

— Черт, черт… первое орудие — угол минус два и пять, трубка на пять и четыре, выстрел!

Клевок, теперь среди десантников. Противник засуетился, попытался ускориться и одновременно растянуться в цепь. И то и другое на скользких камнях удавалось плохо. Особенно тяжко приходилось прислуге орудия, тянувшей на двух плотиках ствол и лафет с боекомплектом.

— Первое, трубка на пять и три, выстрел! — снаряд пыхнул в небе, не причинив зла. Славкин даже вспотел от стыда за новый промах, однако спустя секунду понял, что, в общем, накрыл.

— Первое. Выстрел!

Следующая шрапнель рванула, чуть высоковато, казалось, над передними шеренгами японцев — но упали всего один или два.

— По-моему, небольшой недолет, Всеволод Юрьевич, японцев маловато зацепило, — спокойно сообщил Ветлицкий Славкину, который не обратил на этот факт должного внимания и уже открыл было рот чтобы дать команду на беглый огонь. Поручик, не совсем поверивший словам Ветлицкого, тем не менее приказал прибавить на трубке ноль один — и избиение началось.

Снаряды рвались над японскими цепями короткими сериями, с интервалом между разрывами в три-четыре секунды, затем Славкин переносил огонь по фронту, особенно тщательно обрабатывая фланги и не давая японцам чересчур растянуться — цель и так, для двух орудий, была великовата.

Отдельное внимание поручик уделил своим коллегам — после десятка снарядов в район плотиков (один — в воду, автоматически отметил Славкин) оба сиротливо закачались на волнах — прислуга была большей частью перебита, уцелевшие бросились в стороны. Пехотинцы под руководством какого-то офицера, пытавшиеся впрячься в плотики, были отогнаны или перебиты новой серией.

Шрапнель косила людей десятками. Было видно, что японцы пытаются бежать к берегу, падают, встают, снова падают — многие навсегда. Славкину показалось, что вода на мелководье стала красной — он невольно поежился, представив себя на месте японцев и — убавил трубку на ноль один: несмотря на потери, японские цепи не расстроились и упорно приближались к берегу.

— Однако этим желтопузым в храбрости не откажешь, — пересматривая для себя некоторые предрассудки, заметил Ветлицкий, — Впрочем, деваться им все одно некуда, только вперед.

Японские канонерки начали отвечать, остальные корабли пока молчали.

Рванул первый японский снаряд.

— Пристреливаются, — выдохнул Славкин, — Пусть себе.

— Ротам рассредоточиться и лечь на землю, — на всякий случай передал по цепочке артиллеристов Славкина подполковник.

Славкин деловито корректировал огонь, наконец приноровившись к обманчивым расстояниям на воде. К счастью, японские артиллеристы пристреливали местность чуть ближе к берегу, чем находились артиллеристы и солдаты — да и площадь, которую должны были накрыть канонерские лодки, была такой, что попадание могло случиться только от большого японского везения.

"А классно пишет, наверняка с кем-то из участников подробно беседовал, а то, чем черт не шутит, и сам там был. Но не артиллерист, точно не артиллерист."

Ефрейтор Игнат Горбатенко увидел японцев когда до них оставалось менее пятидесяти шагов — редкая цепочка в десяток солдат, возглавляемая офицером почему-то с саблей в руке, рысила прямо на него.

— Вот уж везет так везет, — подумал пограничник. Он вовсе не стремился на этой непонятной войне в герои, и потому после того, как на него чуть не наткнулись японцы, счел за благо слегка передвинуться, выбрав, как ему тогда показалось, более безопасное место. И вот на тебе — какой-то дурной японский офицер решил развернуть цепь именно здесь. Горбатенко не знал, да и не сильно желал бы знать, что фамилия офицера была Оми, он принадлежал к нищему самурайскому роду и в данный момент желал умереть в бою. В долю секунды Горбатенко понял, что в этот раз японцы мимо не пройдут — а значит, смерть заглянула в глаза.

— Огонь, братцы, — внезапно охрипшим голосом сказал Горбатенко, и, вскинув винтовку, — прикрывавшие штык крупные молодые листья взлетели стайкой гигантских изумрудных бабочек, — выстрелил в ближайшего японского солдата. Тот споткнулся. Рядом слитно хлестнули еще три выстрела — двое врагов упали в траву, третий, кажется, был подранен. Оставшиеся дрогнули, приостановились, но офицер почти провизжал какую-то команду и огромными прыжками устремился вперед. Горбатенко выстрелил еще раз — и снова попал. Японцы побежали за офицером — двое или трое на ходу успели выстрелить в ответ, но пули свистнули мимо.