Глеб Дойников - Варяг

— Я тут прикинул, но ведь получается, что нам стрелять кабельтовых на сорок пять придется, так? — и дождавшись утвердительного кивка Руднева, продолжил, — Тогда мой крейсер вне игры, просто физически не добьем-с. [57] Предельная дальность стрельбы на максимальном угле возвышения 20,2 0 8 '/45 орудий «России» и «Громобоя» составляла 13000 м (70 кбт). 8 '/35 «Рюрика» били на 9150 м (49 кбт) при максимальном угле ВН 15 0 . 6 '/45 орудия системы Канэ крейсеров стреляли максимум на 11520 м (62 кбт) при угле 20 0 . Действительная дальность орудий того времени составляла около 60–65 % от максимальной. Да и «России» с «Громобоем» не рекомендовал бы развлекаться таким образом — никто на такое расстояние не стрелял, как поведут себя орудия, неизвестно, да и попасть куда-либо проблематично.

— Интересная у вас логика, Евгений Александрович, а если мы в море встретим Камимуру, и он нас будет гвоздить с этих самых сорока пяти кабельтовых, что нам тогда делать? Спускать флаг, ибо мы "никогда не стреляли так далеко" и делать этого не умеем? Или проще сразу сбежать с поля боя, потому что у нас у половины орудий подъемные дуги поломаются от отдачи, ибо подкрепления слабые? Вот чтобы этого не случилось, завтра проведем пробные стрельбы, заодно и посмотрим, добьет ваша артиллерия или нет. Хотя тут вы, наверное, правы — для ваших пушек далековато, зато трофеи могут с гарантией, так что отправьте, пожалуйста, половину ваших канониров на «Кореец» с «Сунгари», сделайте одолжение? Да. Остальным командирам — всех от противоминной артиллерии туда же. Пока еще к ним команды с Балтики и Черного моря пришлют.

— Но если мы будем стрелять главным калибром прямо из гавани, в городе побьет кучу стекол! Градоначальник будет недоволен. — Подал голос командир «Богатыря» Александр Федорович Стемман.

— Господи, спаси и сохрани нас, неразумных! Идет четвертая неделя войны. Мы уже потеряли минзаг, крейсер второго ранга, канлодку, подорваны и не боеспособны два броненосца и крейсер первого ранга. У нас на носу набег японцев, которые будут обстреливать город, вот уж где стекла-то полетят, кстати… А тут капитан первого ранга Стемман больше беспокоится не о том, как лучше организовать огонь и минные постановки, а что подумает градоначальник! Начинайте думать о войне, и только о войне, господа! Не о карьере, не о градоначальнике, не о внешнем виде кораблей и не о сбережении угля — только о войне и противнике. И посылайте всех недовольных к черту! Или ко мне, что в принципе одно и то же.

Переждав смешки, Руднев продолжил уже спокойнее.

— Я бы попросил всех командиров крейсеров отрядить всех ваших минеров, минных офицеров и свободных от вахты для содействия в проведении минной постановки. Заодно сдайте с кораблей все мины заграждения, убьем двух зайцев одним выстрелом — разгрузим корабли от взрывоопасной гадости и пополним береговые арсеналы в преддверии постановки. Я тут набросал примерно, где, по моему мнению, надо ставить мины, и откуда японцы планируют нас обстреливать. [58] Каковую в наше время любой желающий может посмотреть на сайте cruiserx.narod.ru>. Что господин Карпышев неоднократно и делал, наверное, что-то запомнил. Высказывайтесь господа, какие предложения?

На следующее утро город был разбужен грохотом орудий крейсеров, бивших поверх сопок по льду Уссурийского залива. Наблюдавшие за падением снарядов с оборудованого на сопке дальномерного пункта командиры крейсеров были удивлены тем фактом, что из трех падающих на лед русских снарядов взрывался дай бог один. Английские же снаряды «Корейца» и «Сунгари» взрывались почти все, даже те, что падали в воду, а не на лед. Однако Руднев не только воспринимал это как должное, но и зловеще предрек:

— Погодите, господа, вот вернетесь по кораблям, тогда по настоящему расстроитесь.

Пробная стрельба «Рюрика» и правда прошла не на ура. Нет, его восьмидюймовые снаряды в принципе долетали до района предполагаемого маневрирования японцев. Но вот для того, чтобы предсказать, куда именно этот снаряд соблаговолит упасть, надо было быть не артиллеристом, а скорее астрологом. Рассеивание снарядов, выпущенных из устаревших короткоствольных восьмидюймовых пушек, было на такой дистанции слишком велико даже для стрельбы по площадям. Та же ситуация была и с береговой артиллерией, также вооруженной пушками с длиной ствола тридцать пять калибров. По результатам стрельб Руднев предложил иметь на каждом корабле копию карты, разбитой на заранее пронумерованные квадраты. Тогда с дальномерных постов достаточно было передавать только номер квадрата, в котором находились японские корабли, не заморачиваясь с передачей дистанции и азимута. Предложение было настолько очевидно, что господам офицерам осталось только развести руками, почему до Руднева никто до этого не додумался.

Насчет расстройства по прибытию на корабли — так и вышло. Пока команды минеров, используя проломы от снарядов, ставили мины, соединяли их реквизированными на телеграфе проводами, командиры «России» и «Громобоя» столкнулись с новой бедой — половина шестидюймовых орудий, выпустивших всего-то по пять снарядов на ствол, пришла в негодность. Они беспомощно уставились в небеса, и не было никакой возможности их опустить — подъемные дуги были переломаны отдачей при выстрелах на больших углах возвышения. На возмущение офицеров, что теперь крейсера наполовину потеряли боеспособность, Руднев хладнокровно отвечал: "лучше сейчас, а не в бою". И приказал за три дня не только заменить поломанные дуги, но и дополнительно подкрепить орудия. Возмущение Гаупта, который сетовал по поводу непредвиденного расхода металла и отвлечения рабочих от "более срочных задач", и вопрошал, "откуда господину контр-адмиралу известно, что в низкой кучности виноваты именно фундаменты орудий", было привычно проигнорировано. В общем, весь Владивосток стараниями Рудева напоминал разворошенный палкой пчелиный рой. Команды номерных миноносцев и крейсеров срочно перебирали машины, готовясь к выходу для добивания поврежденных на минах японцев.

Насчет «Рюрика» же, подумав, решили, что его восемь шестидюймовок и пара старых, но мощных орудий будут весьма не лишними. На самом деле, в бортовом залпе всех крейсеров без «Рюрика» было всего одиннадцать орудий от восьми дюймов. С «Рюриком» — тринадцать. Добавка составляла почти пятнадцать процентов, а учитывая, что шанс на пробитие брони на такой дистанции был только у крупных снарядов, стариком решили не пренебрегать. Его развернули у стенки завода так, чтобы он мог бить обоими восьмидюймовыми и всеми шестидюймовыми орудиями правого борта. А для оптимизации углов возвышения орудий ему затопили коридоры левого борта, что дало кораблю крен в три градуса, и соответственно, повысило углы возвышения орудий.