Кира Измайлова - Городская магия

Лариса Романовна смотрела на меня, и не могу сказать, чего в ее взгляде было больше: удивления или ненависти.

— Знаете, — сказала я, покосившись на Давлетьярова. — Подслушивать, конечно, нехорошо, но я вот услышала, что вы тут сказали кое-что про меня… Так вот, я тоже хочу предупредить. — Я посмотрела на Ларису Романовну. — Если с Игорем Георгиевичем случится что-то… странное, то вместо этого всего, — я мотнула головой, указывая на главное здание университета и окружающие его постройки, — будет ровная площадка. Может, я сама после этого сдохну, но легче от этого никому не станет. Это не угроза, это обещание.

С минуту стояла тишина, потом Лариса Романовна молча развернулась и медленно пошла в сторону административного корпуса. Казалось, будто она враз состарилась, поникшие плечи и шаркающая походка могли принадлежать старухе, а не достаточно молодой еще женщине…

— Отцепись от меня, наконец, Чернова! — Давлетьяров отнял у меня свою руку.

— Отцеплюсь, — покладисто согласилась я. — При одном условии.

— Ты мне еще условия ставить будешь!?

— Буду, — кивнула я. Смутная догадка окончательно оформилась во вполне стройную теорию, и я была твердо намерена довести начатое до конца.

— И что за условие, Чернова? — неласково прищурился Давлетьяров.

— А очень простое, — сказала я. — Вы напишете докторскую диссертацию, или монографию, неважно, что, но напишете. О восстановлении полностью утраченных магических способностей под воздействием внешнего фактора. Ну, покрасивее название придумаете, вы формулировать умеете, в отличие от меня… Вот когда напишете — тогда и катитесь на все четыре стороны.

— Ты думаешь, написать докторскую — такое быстрое дело? — вскинул брови Давлетьяров.

— А что быстрое, я не говорила, — парировала я. — Зато у вас будет стимул работать как можно активнее. Чем быстрее напишете, тем быстрее я от вас отстану. Только, чур, по-честному!..

Игорь Георгиевич посмотрел на меня долгим взглядом, видимо, обдумывая, на месте меня пришибить или погодить немного, потом вдруг криво усмехнулся:

— Идет, Чернова. По рукам.

— По рукам! — обрадовалась я.

Рука у Давлетьярова была теплой и ничуть не дрожала.

— Пойдем, Чернова, — скомандовал он. — Ты права: раньше сядешь — раньше выйдешь. И «стенку» свою убери, кто-нибудь лоб расшибет!..

На шестом этаже было тихо и пустынно, как, впрочем, и обычно. Кое-где из-за закрытых дверей слышны были голоса — шли занятия.

Около кафедры боевой и охранной магии о чем-то негромко беседовали наш завкафедрой и Давлетьяров.

— Доброе утро, — поздоровалась я, бочком протискиваясь мимо них.

Завкафедрой рассеянно кивнул.

— Доброе утро, — так же рассеянно ответил Давлетьяров и вернулся к беседе, даже не заметив, что я все-таки зацепилась за него плечом.

"Фу ты… — подумала я, оказавшись за спасительной дверью. — Нет, Чернова. такие игры определенно не про тебя! Рано или поздно ты таки проколешься…"

Вот бы мне такое самообладание, как у Давлетьярова! Так нет же, у меня все на лице написано, а если я пытаюсь что-то скрывать, то выражение физиономии у меня делается такое, что… Словом, лучше никому этого не видеть, а то решат, что у меня с головой не все ладно.

Впрочем, то, что с головой у меня не все ладно, я и так знала. Видимо, это все-таки заразно, с кем поведешься, от того и наберешься, как известно. Где, спрашивается, была эта самая моя голова в один ответственный момент? Трудно сказать, но не на плечах, это уж точно…

История-то, в общем, вышла банальная, только от этого теперь не легче.

А дело было так: быть моим научным руководителем официально Давлетьяров отказался, уж не знаю, из каких соображений. Вернее, я догадывалась, но спросить и проверить свою догадку так и не рискнула. Другое дело, что уговор наш оставался в силе, а потому некоторую помощь в виде регулярных консультаций я от Давлетьярова получала. По-моему, он хотел, чтобы я написала диссертацию не за три года, а за один, все к тому шло. Впрочем, у меня тоже имелись такие честолюбивые устремления, так что я особенно не сопротивлялась, тем более, что сопротивляться все равно было бесполезно.

Так вот, в один прекрасный (хотя это еще как посмотреть) день я задержалась у Давлетьярова почти до ночи. Вернее, не почти, а именно до ночи, летом ночи светлые, что и ввело меня в заблуждение. Впрочем, когда Давлетьяров вправляет тебе мозги, за временем уследить достаточно трудно. Я спохватилась, только когда обнаружила, что на часах половина третьего, и до дому мне уже не добраться. Ясное дело, такси мне Давлетьяров вызывать не собирался, просто пожал плечами и сказал "оставайся, Чернова". Я особенно не сопротивлялась, потому что это было уже не впервой. Наверно, с точки зрения общественной морали не слишком принято, чтобы студентка ночевала у холостого преподавателя, но пока об этом никто не знал, можно было особенно не волноваться. Ну, провела я пару ночей на диване у него в гостиной, что ж теперь?

Но в этот раз, видимо, в природе случилось что-то не то. Весь день стояла удушающая жара, к вечеру легче не стало, и только ночью разразилась гроза с оглушительным грохотом и ослепительными молниями. А я гроз с детства побаиваюсь. Я даже помню, с чем это связано: родители, когда я еще была маленькой, лет семи или восьми, как-то оставили меня на даче одну, а сами отправились с друзьями на шашлыки. Предполагалось, что я, как разумный ребенок, пожара не устрою и мирно переночую, вокруг полно соседей, бояться нечего. А ночью случилась гроза навроде нынешней, молнии лупили в вышки линии электропередач с таким грохотом и треском, что казалось, эти решетчатые башни вот-вот рухнут аккурат на наш домик. Пришлось под проливным дождем бежать к соседке, так я перепугалась… Вот с тех пор-то я грозу и недолюбливаю.

Мудрено ли, что уснуть мне никак не удавалось? Я потащилась на кухню, попить водички. Давлетьяров, как выяснилось, тоже не спал, задумчиво курил в форточку, размышлял о чем-то, даже не повернулся, когда я вошла. Все бы ничего, но тут за окном сверкнуло так, что я уронила стакан, вода, конечно, вылилась на меня, а от раската грома я невольно присела. Выглядела я при этом, наверно, дура дурой, этакая перепуганная курица. Только в тот раз Давлетьяров смеяться надо мной не стал, и даже не сказал ничего язвительного, молча выбросил сигарету в форточку, взял меня за плечи и увел в комнату, где за плотными шторами молнии сверкали почти нестрашно и как-то не по-настоящему.

И никто не мешал мне уйти обратно в гостиную на диван, но я не ушла, прекрасно сознавая, что будет дальше, а потом не сказала «нет», хотя и могла бы. В общем, так и вышло, что «осталась» я надолго…