Скотт Линч - Обманы Локки Ламоры

— К Дому Переландро, со всем достоинством.

И они поковыляли прочь. Санца покатили тележку к западному концу Черного моста, затем свернули на север, направляясь к низкому широкому мосту, который выводил к восточной части Плавучего рынка. Не самый прямой путь к Дому Переландро, но такой крюк не вызвал подозрений у публики, по крайней мере, той, что наблюдала их отбытие. Главное, поскорее покинуть место казни. Мальчики бойко катили тележку со своей скорбной ношей — им нравилось, что люди на улице почтительно расступаются при их появлении. Прогулка получилась довольно приятная для всех, кроме старины Антрима — и бедного Локки, который по-прежнему шел с наветренной стороны и пожинал плоды последнего гнусного акта в жизни этого человека. Наконец они свернули влево и двинулись к мостам Фории.

Еще один поворот на юг, и вот они уже на Виденце — достаточно чистом и просторном острове, хорошо охраняемом «желтым куртками». В самом центре Виденцы располагалась рыночная площадь — здесь собирались те торговцы и ремесленники, которые гнушались толчеей Плавучего рынка. Они предпочитали торговать с первых этажей своих милых аккуратных домиков со свежевыкрашенными рамами. Каждое здание щеголяло добротной черепицей. Все крыши были разного цвета — голубые, пурпурные, красные, зеленые, и это делало район похожим на лоскутное одеяло.

На подходе к рынку Кало метнулся прочь и растворился в толпе. Вздохнув с немалым облегчением, Локки заступил на его место. Вдвоем с Гальдо они подкатили свою тележку к лавке Амброзины Стролло — первой дамы среди торговцев свечами, поставлявшей свой товар самому герцогу.

Отец Цепп считал жителей этого района не такими, как все остальные каморрцы. Как-то он сказал: «Если в Каморре и есть место, где имя Переландро не вызывает обычного жалостливого презрения, то это Виденца. Как правило, купцы скуповаты, а у ремесленников хватает своих забот. Но те, кому удается должным образом поставить дело и получать выгоду, в самом деле счастливы. Простые труженики живут здесь, как у Богов за пазухой… когда остальной мир им не мешает».

И в самом деле, катя свою тележку к четырехэтажному дому мадам Стролло, Локки с удивлением отмечал необычайно теплый и почтительный прием, который оказывали горожане их маленькой похоронной процессии. При виде покойника купцы и торговцы склоняли головы, многие даже делали жест безмолвного благословения Двенадцати — касались обеими ладонями сначала глаз, затем губ и сердца.

— Какая честь, мои дорогие! — воскликнула мадам Стролло, — Что за необычное поручение привело вас к нам?

Знакомая Цеппа, немолодая уже худощавая женщина, являла собой прямую противоположность судейской чиновнице, с которой Локки общался утром. Амброзина Стролло буквально излучала почтительное внимание, будто два вспотевших, красных как раки послушника и впрямь были настоящими жрецами могущественного ордена. Видать, мадам отличалась не слишком чутким обонянием, иначе любезности бы у нее поубавилось.

Она сидела у окна под тяжелым деревянным навесом, который на ночь опускался и наглухо закрывал доступ в лавку. Традиционный для этого района широкий подоконник образовывал своеобразный прилавок размером десять на пять футов, и повсюду на нем были разложены свечи. Они громоздились аккуратными рядами и ярусами, словно дома и башни сказочного воскового города.

В аристократических кругах и среди богатых горожан дешевые свечи были уже изрядно потеснены алхимическими шарами, поэтому свечных дел мастерам приходилось идти на всяческие ухищрения, чтобы сохранить покупателей. К примеру, они добавляли в свои изделия различные ароматические добавки, создавая удивительную палитру запахов. И конечно, за ними оставалась целая область ритуальных служб — каморрские храмы и простые верующие по-прежнему покупали свечи, находя совершенно невозможным заменить их холодным алхимическим светом.

— Мы обещали похоронить этого человека, — объяснил Локки. — А до того собираемся три дня и три ночи совершать над ним обряды. Мой хозяин велел купить свечей для церемонии.

— Ты имеешь в виду Безглазого Священника? Славный старина Цепп! Так, давайте посмотрим… Наверное, вам понадобится лаванда для очищения, осенний кровоцвет для благословения и серные розы для Всемилостивейшей Госпожи, не так ли?

— Да, пожалуйста, — кивнул Локки, вытаскивая скромный кожаный кошелек с серебряными монетами. — И еще мы возьмем свечи без запаха — для жертвенных подношений. Думаю, по полдюжины каждого из видов.

Мадам Стролло тщательно отобрала свечи и завернула их в промасленную мешковину.

— Не дергайся, это подарок от нашей лавки, — проворчала она, заметив, что Локки открыл рот для возражений. — Скажешь Цеппу, что я добавила свечей от себя… так сказать, с походом.

Мальчик немного поупрямился для виду, но мадам Стролло весьма кстати оглохла на те несколько секунд, покуда заворачивала товар.

Локки вынул из кошелька три солона, продемонстрировав при этом, что внутри лежит еще не меньше дюжины, пожелал мадам Стролло и ее детям добрую сотню лет здоровья во имя Всеблагого Господина и засобирался обратно. Пакет со свечами он положил на тележку, засунув под покрывало рядом с трупом.

Он уже развернулся, чтобы занять свое место рядом с Гальдо, когда из толпы выскочил высокий паренек в оборванной одежде и якобы случайно сбил его с ног.

— Ой! — крикнул мальчишка, роль которого исполнял Кало Санца. — Тысяча извинений, я такой неуклюжий… Позволь тебе помочь.

Схватив Локки за руку, он рывком поднял его на ноги.

— Клянусь Двенадцатью, да это послушник! О, простите, простите, святой братец! Клянусь, я нечаянно… — все так же причитая и приговаривая, сорванец помог отряхнуть пыль с белой рясы. — Вы в порядке, святой брат?

— Да-да, в порядке.

— Простите мою неловкость, я не хотел вас обидеть.

— Ничего. Спасибо, что помог встать.

Кало отвесил насмешливый поклон и затерялся в толпе. Через секунду его и след простыл. Еще полминуты Локки одергивал и отряхивал одежду, тем временем медленно считая в уме до тридцати. На счет «тридцать один» он внезапно сел возле тележки, спрятал лицо в ладонях и начал всхлипывать. Второй мальчик — Гальдо Санца — присел рядом и начал его утешать.

— Эй, ребятки, в чем дело? — окликнула их Амброзина Стролло. — Ты не ушибся? Или этот олух обидел тебя?

С нарочитой тревогой Гальдо что-то зашептал Локки на ухо, тот так же тихо ответил. После чего сам Санца тоже плюхнулся на землю, сдернул с головы капюшон и картинно воздел руки, изображая отчаяние.

— О нет, мадам Стролло, — проговорил он, глядя на торговку расширенными глазами. — Все гораздо хуже.