Жанна Пояркова - Дети Лезвия

Упругие ветви каори трепетали под легким ветром, запах мокрых листьев поднимался в воздух и подхватывался туманом. Здесь он не был так густ, словно тоже поддался лени, и увивал деревья мутными лентами, поднимаясь вверх. Он нависал над нами, закрывая небо, не пропуская солнечный свет. Из его белесых ладоней выплывали углы строений, бока резных беседок или конечности статуй, и я слышала смех вдали — там, где находился Эр-ту-Ар. Смех и музыку, которая меня раздражала. Визг дешевых скрипок. Всхлипы флейт. Грохот барабанов. Стоны и чьи-то крики. Шепот. Зов. И песни — песни, которые могли бы быть красивыми, если бы не попали в рабство к щетинящимся диссонансами голосам так же как те, кто их пели, попали в плен к Чарующим. Вздохи… Эр-ту-Ар дышал, и его дыхание достигало дороги, окутывая теплым облаком, похожим на сладковатый аромат разложения. Запах гниющего плода.

Остальные даройо еще не ощущали тягостного дыхания города Чарующих, лес притих, провожая нас и с любопытством наблюдая за странным отрядом. Знаки на брошенной посреди кустов каори дороге появлялись из тумана, как кинутые перед нами кости.

Этот звук я услышала сразу — и нырнула в туман, чтобы не упустить пришельца. Он находился не так близко, но мой слух еще сильнее обострился после победы над зэн, а реакция — улучшилась. Мох и упавшие листья тихо прогибались, когда я, словно дух, скользила среди деревьев. Эйлос и Тарен остались рядом с Риком, повинуясь отправленному приказу, а я сползла со склона вместе с небольшим ручейком сухой травы, двигаясь по ощущению, на слух, еще не видя незнакомца. Это был даройо. Он прятался, лежа у корней одного из деревьев и издалека отслеживая движения Рика. Движения человека, его голос, запах — все это чужеродным элементом выпирало из ткани Ущелья. Кажется, он ругал меня: куда это мне понадобилось пойти… Настороженный строй мыслей следящего за нами угадывался легким диссонансом среди ровного гудения леса.

Он увидел меня слишком поздно.

— Ра, — даройо сразу же встал, не стряхнув мелкие травинки с колен, и замер, решая, что ему теперь делать. — Я не верил, что ты нарушаешь Заповеди, пока сам не увидел.

Я скользнула влажными от тумана пальцами по рукоятям серпов, но потом передумала. Воин был мне незнаком. Одет скромно, как и подобает, коротко остриженные темные волосы, большие впалые глаза. В них кипела ненависть. Сожаление. Ярость. Страх.

— Ты тоже собирался напасть на нас? — поинтересовалась я, присев на торчащий корень и сложив ладони, сплетая из пальцев разные фигуры. — Не подскажешь ли причину?

— Я должен был узнать, действительно ли ты преступаешь все возможные правила, решив уничтожить Лордов Лжи, — отвечал он, понимая, что я все равно узнаю то, что мне требуется, потом его глаза опустились на мешочек Тейза у пояса. — Правда ли, что ты убиваешь Детей Лезвия из-за человека, позабыв про честь и гордость. И про наш Путь.

— Хорошо, — кивнула я. — Кто дал тебе это поручение?

Он только мотнул головой, скривив губы, и достал оружие.

— Я предпочту умереть в бою, а не отвечать на вопросы предателя . Твое имя проклято, Ра.

Я ударила его кулаком в лицо. Наказание для бастарда. Я даже не узнала имени наглеца, кипя от гнева, а потом оглушила силой ярости, переплавленной в магию. Стоя над телом, я достигла удивительного спокойствия, обуздав страсти и не расчленив незадачливого шпиона немедленно. Я знала, как его нужно убить, и красота предстоящего действия наполнила меня внутренней гармонией. Легковерность следует наказывать.

— Тарен… — позвала я, и брат поднял и взвалил на плечо тело худосочного даройо. — Мне кажется, лента дороги в Эр-ту-Ар идеально подойдет для предстоящего развлечения.

Он усмехнулся, кивнув и, вероятно, представляя, как на камнях появятся другие знаки, написанные кровью. Символы Алфавита, восславляющие Серую Леди.

Триэр и Кристия встретили Тарена, вынырнувшего из белого марева и бросившего оглушенного даройо на дорогу, без удивления. Рик поднял бровь, подражая бесстрастным Детям Лезвия, но любопытства скрыть не мог. Он сделал несколько кругов, оглядывая пленника, а потом и меня. Обнаружив на моем лице что-то непривычное для себя, человек снова перевел взгляд на жертву, а я присела у тела, отстегивая мешочек Тейза от пояса.

— Кто это такой? — человеку мои приготовления не понравились. — Что ты собираешься делать?

— Я хочу узнать, почему даройо пытаются убить меня, — мне не было дела до жалких эмоций человека, когда Серая Леди руководила моей рукой. — И заодно проучить того, кто это заслужил.

Я сомкнула ладони, а потом с силой распрямила их, глядя на лицо неизвестного мне воина. Он дернулся — и вытянулся под потоком мощи, вырвавшейся с рук, суставы захрустели, выворачиваясь. Тело неестественно распласталось на белых камнях дороги, распятое моим гневом.

— Что, Дэр подери… — начал Рик, но Триэр отодвинул человека, заметив опасную сосредоточенность в моих черных глазах.

— Уберите его прочь, — приказала я, и Кристия с Триэром развернули человека, отводя приносящего беды спутника куда-то в глубину тумана.

Я знала, что инструменты Тейза мне пригодятся. Очень хорошие, к слову сказать, инструменты. Тарен и Эйлос встали по обе стороны шпиона, когда он пришел в сознание и попытался разглядеть тех, кто находится рядом с ним. Я не спеша срезала с него одежду, пока он бестолково старался освободиться, дергаясь, но не сдвинувшись ни на палец.

— Следите за тем, чтобы он не покончил с собой, — сказала я братьям, наблюдая за тем, как пленник темнеет — вытерпеть пытки было доблестью, уйти же — знаком трусости.

— Я думаю, что ты оказался жертвой лжи, — сказала я, слыша, как ругается в тумане Рик. — И я хочу знать твое имя.

— Лэйт, — сдавленно произнес даройо. — Я видел все своими глазами. И я ненавижу тебя.

Мне не хотелось убивать еще одного даройо, нас и без того мало, к тому же в воине чувствовался стержень, он твердо служил тому, во что верил. Строго говоря, он мне нравился. Даже когда я сделала первый разрез, Лэйт не издал ни звука. Он долго терпел. Пожалуй, он скорее умер бы, чем все рассказал мне, если бы не магия, и его сопротивление было достойно уважения. Штрих за штрихом. Кажется, Чарующие любили художников. Я бы хотела нарисовать массу узоров на их телах. Смертельных петель и красивых узелков. Глубоких точек и плавных линий.

— Лэйт, я не предатель, — спокойно сказала я, сосредоточившись на очередном надрезе, а он кусал губы и тихо выл, чтобы не кричать. — Я бы хотела оставить тебя в живых.

Кровь заливалась в выемки резьбы на плитах дороги.

— Нет, — покачал головой он, и я продолжила.

Потом он все-таки закричал. Долго, громко, надрывно. Я не отпустила бы его к Серой Леди до тех пор, пока не получила бы все, что мне нужно. Эхо криков поглощалось жадным туманом, а в ответ доносились ругательства Рика, который в этот раз превзошел сам себя, вспомнив кое-что посильнее имени Дэра. Острые инструменты мастера-палача могли разговорить кого угодно. Прекрасные орудия — наточенные, сверкающие, холодные. Эйлос и Тарен доводили линии до конца, покрывая тело Лэйта рисунком-заклятьем. Мы священнодействовали на дороге в Эр-ту-Ар, насмехаясь и над клеветой, которую изрекал Лэйт, и над вызовом Чарующих. Влажный запах крови и четкие движения.