Питер Страуб - Парящий дракон. Том 2

ПРИГЛАШАЕМ ХЭМПСТЕДСКУЮ ПОЛИЦИЮ НА СПЕЦИАЛЬНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ.

Бобо промчался под этим плакатом, написанным большими черными буквами.

Вестибюль театра был ярко освещен и пуст, точно так же как и полицейский участок. Раздавался только громкий треск – это доносились звуки фильма, что демонстрировался в основной части театра. Он ощутил едкий запах, такой же знакомый, как и аромат пива. Это был кордит – запах его оставался после учебной стрельбы в подвале полицейского участка.

Он прошел мимо пустого места билетера и раздвинул двойные двери, ведущие в зал. На него обрушилась какофония звуков: выстрелы, вопли, взрывы смеха и безумная музыка.

В луче света клубились последние кольца дыма.

Все места казались пустыми. Бобо сделал несколько неуверенных шагов по проходу между креслами, глаза еще не привыкли к темноте.

– Эй, – сказал он, – ребята?

Внезапно он увидел чью-то ногу, торчащую в середине прохода и перекинутую через ручку кресла.

– Эй, да вы что, все перепились?

Несмотря на вопли и громкий смех, раздававшиеся с киноэкрана, Бобо услышал стон. Он дотронулся до торчащего колена, потряс его.

– Где здесь включается свет?

И тут то ли экран стал более ярким, то ли глаза его привыкли к темноте, но он наконец-то все рассмотрел. Повсюду, по всему залу, валялись на полу в лужах крови мертвые люди. Это походило на страшную шутку: куда бы Бобо ни бросил взгляд, везде – на сиденьях, в проходе среди растоптанных кукурузных хлопьев – друг на друге валялись окровавленные тела.

На следующие несколько секунд Бобо Фарнсворт, видимо, сошел с ума. Он страшно, протяжно закричал, побежал к первому ряду и наткнулся на тело Марка Йоханссена, лежащее лицом к проходу. Светлые волосы Йоханссена залила темная субстанция, напоминающая шоколад, рот был открыт.

На сцене, в футах четырех от трупа Йоханссена, расползлось огромное пятно крови и внутренностей, посреди которого еще можно было различить толстую человеческую руку.

Бобо подумал, что он последний живой полицейский в Хэмпстеде.

И прежде чем профессионализм помог ему прийти в себя от пережитого шока, Бобо услышал тихий свист, что поднимался откуда-то с пола. Пленка порвалась, и звуки обрезало как ножом. Постепенно тихий свист и неясный шепот переходили в стоны.

Не все были мертвы. , Бобо бросился из зала; он бежал по проходу, ступая в лужи крови. Добежав до входа, прежде чем броситься к телефону и вызывать полицию штата и "скорую помощь" Хэмпстеда, Сарума и Кинг-Джорджа, Бобо еще раз обернулся.

И экран поглотил его, Бобо оказался внутри него.

– Я увидел нечто безумное, – рассказывал Бобо месяц спустя Грему Вильямсу, – на это было невозможно смотреть.

Они находились в доме Грема, и Бобо нервно встал, засунув руки поглубже в карманы брюк.

– Эта девочка жила тут с вами, недолго, да? Пэтси Макклауд?

– Да, она была тут, – ответил Грем.

– А больше не живет?

Грем покачал головой.

– Я потому спрашиваю.., вы вряд ли поймете это, но тем не менее я скажу. Дело в том, что когда я стоял и смотрел там на экран, то внезапно подумал о ней. Я увидел ее лицо, подумал о ее лице, вернее. Как будто она могла бы помочь мне. Я действительно хотел ее увидеть.

– Я прекрасно понимаю это, – сказал Грем. – Вы даже сами не знаете, как это важно.

Бобо мрачно, почти сурово посмотрел на него.

– Быть может. Да, я помню тот день.., на Кенделл-Пойнт.

Я никогда его не забуду, обещаю вам. Я думал тогда, что Ронни умерла.., и там были вы, эта девочка, Пэтси, и другие парни. Вы все выглядели красивыми. Красивыми. Даже сейчас вы красивы – старый горбатый.

– Поскольку Пэтси лет на десять, а то и на пятнадцать старше вас, то, наверное, вам нужно прекратить называть ее девочкой, – заметил Грем. – И у меня нет горба.

– Так же как его не было у этого звонаря в Нотр-Даме.

Вы знаете, что мы должны практически заново формировать полицейское отделение? На это понадобится не месяц и не полтора. Я думаю, год. А может быть, и больше, – Бобо скрестил руки на груди и сделал несколько шагов к столику с пишущей машинкой. – Но тогда, тогда я словно влюбился в эту девочку, простите, эту женщину… Грем, вы знаете, как я волновался о Ронни. Но эта женщина, она просто потрясла меня. Если понадобилось бы, то я бы умер за нее.

– Вернемся к театру Натмега, – предложил Грем.

Бобо прекратил бессмысленное вышагивание между диваном и столиком с пишущей машинкой.

– Да. Именно это вас и заинтересовало, не так ли? И знаете, что самое смешное? Самое смешное, что я обещал самому себе никогда никому об этом не рассказывать. Никогда не рассказывать о том, что я видел на изрешеченном пулями экране. Я бы не хотел, чтобы меня считали первым кандидатом на свободное место в психушке.

– Большинство людей дают себе такие же обещания.

– И нарушают их тут, у вас.

– Некоторые.

Бобо засмеялся:

– Ладно, черт с вами. Я бы никогда этого не сделал, если бы не тот день на Кенделл-Пойнт. Только поэтому.., я до сих пор не могу понять, что же в действительности там произошло.

Грем молча смотрел на Бобо.

– Договорились. Хорошо. Помните, я говорил, что стоял около дверей буквально несколько секунд? Так вот, все, что я видел, тоже длилось совсем немного времени, секунды, – его голос становился все громче, глаза широко открылись, – То, что я увидел.., это была Ронни. – Бобо засунул руки поглубже в карманы брюк. Грем подозревал, что он крепко сжимает их в кулаки, пытаясь преодолеть безумное желание закричать, заплакать и затрястись от ужаса пережитого. – Это длилось несколько секунд, но мне этого хватило.

– Вы не должны… – Грем не успел договорить.

– Нет, я хочу. Да, Грем, я сам хочу рассказать об этом.

Разве не для этого я здесь? Я увидел ее похороненной, я увидел Ронни лежащей в гробу; какие-то омерзительные твари поедали ее: крысы, огромные белые черви, похожие на змей. Они откусывали от нее куски. Но она еще не была мертва, и она кричала. Она кричала изо всех сил, Грем. И так продолжалось до тех пор, пока она не умерла, – лицо Бобо искривилось. – И сейчас я расскажу вам, что я понял, когда шел в вестибюль звонить по телефону после этого ужасного видения. Я понял, что просто заглянул в глубину собственного сознания. Понимаете? Понимаете, что я хочу сказать?

Часть меня хотела, чтобы Ронни умерла этой ночью, Грем.

Часть меня устала ухаживать и опекать ее. Поэтому я уложил ее в гроб, Грем, и глубоко закопал в землю. Но она еще была жива, и потому она так кричала оттуда.

Грем попытался было произнести что-то успокаивающее, но Бобо остановил его движением руки:

– Не нужно. Вы просто не знаете остального. Ронни заснула той ночью, и представляете, что ей приснилось? Как вы думаете, что ей приснилось этой ночью? Видение хлынуло из сознания на экран, вернее, на то, что осталось от экрана, и оттуда влилось прямо в ее сознание. И это чуть не убило Ронни, потому что она знала, она знала, откуда пришла к ней эта страшная пытка. Она никогда не говорила, но знала.