Маргарет Уэйс - Дары мертвых богов

В этом году Весенний Рассвет обещал быть самым интересным из всех, что когда-либо проходили в Стаутоне. Вскоре распространился слух о том, что на постоялом дворе произошло чудо. По мере того как новость передавалась из уст в уста, люди покидали ярмарки и увеселительные заведения и торопились увидеть все собственными глазами.

Один из конюхов стал свидетелем чуда, и теперь он был в центре всеобщего внимания; ему нравилось пересказывать историю снова и снова всем, кто хотел послушать.

По словам конюха, которого знали как честного и здравомыслящего человека, он возвращался из гостиничных конюшен, когда во двор занесли черный паланкин. Четыре женщины поставили его на землю. Когда Мина вышла, носильщицы вынесли причудливо украшенный резьбой деревянный сундук и по приказу девушки отнесли в ее комнату. Мина вошла на постоялый двор и больше не показывалась, хотя конюх заглядывал во внутренний двор, надеясь, что снова мельком увидит ее. Женщины-носильщицы вернулись к паланкину, заняли свои места и так и стояли не шевелясь.

Какой-то кендер немедленно кинулся к женщинам и стал настойчиво их расспрашивать. Но носильщицы ничего не отвечали, сохраняя невозмутимое спокойствие. Они держались равнодушно, не обращая ни малейшего внимания на кендера, в то время как любой другой надавал бы ему оплеух, и кендер осмелился ткнуть одну из женщин под ребра, а когда реакции не последовало, затаив дыхание, повторил и тут же пронзительно закричал:

— Тверда как камень! Женщина окаменела!

Конюх сначала решил, что кендер лжет, но дальнейшие события подтвердили обратное. Четыре женщины-носильщицы стали четырьмя черными мраморными статуями, а черный паланкин — просто глыбой мрамора. Люди стекались на постоялый двор, чтобы посмотреть на удивительное зрелище, принося дополнительную прибыль хозяину.

Несмотря на то, что разразился ужасный ливень, внутренний дворик гостиницы был забит до отказа, горожане и приезжие стояли даже на соседних улицах. Вскоре толпа начала выкрикивать имя Мины, и, когда через два часа девушка наконец выглянула в одно из окон на верхнем этаже, люди громко поприветствовали ее и потребовали, чтобы она что-нибудь рассказала.

Мина вкратце поведала, что Чемош вернулся в мир с новыми и более могущественными, чем раньше, силами. Ее постоянно прерывали раскаты грома и вспышки молний, но девушка упорно продолжала говорить, а толпа ловила каждое ее слово. Она рассказала, что Чемоша больше не интересуют прогулки по кладбищам и воскрешение мертвых, что теперь ему нужна лишь жизнь и живые люди и что каждому, кто за ним последует, он преподнесет особый дар. Все его приверженцы получат вечную жизнь.

— Вы никогда не станете старше, чем сегодня, — обещала Мина. — Ни одна страшная болезнь не будет вам грозить. Вы никогда не узнаете страха, холода или голода, никогда не почувствуете горький вкус смерти.

— Я последую за Чемошем! — выкрикнул какой-то парень, уже изрядно принявший гномьей водки. — Но только если ты спустишься и укажешь мне путь!

Люди засмеялись. Мина улыбнулась юнцу.

— Я — Верховная Жрица Чемоша. Я здесь, чтобы передать послание Бога, — произнесла она мягко. — Если ты действительно хочешь последовать за Чемошем, то он посмотрит в твое сердце, а затем пошлет кого-нибудь от своего имени. — С этими словами девушка закрыла окно и скрылась в комнате.

Толпа подождала какое-то время, надеясь, что Мина вернется; затем одни пошли домой, чтобы обсохнуть, а другие отправились осмотреть и пощупать статуи или понаблюдать за тем, как третьи безуспешно пытаются отколоть от них кусочек молотком или долотом.

Но некоторые бросились к Ллеу, жрецу Кири-Джолита, чтобы рассказать ему о чуде.

Тот не поверил.

— Должно быть, это второсортный трюк, обман зрения, — сказал он насмешливо. — Конюх Рольф слишком доверчив. — Жрец встал из-за стола, где он писал письмо Верховному Жрецу в Солантус, делясь своими соображениями относительно Чемоша. — Я пойду и выведу шарлатанку на чистую воду.

— Ллеу, это не трюк, — сказала Марта, жрица Зебоим, входя в комнату. — Я видела собственными глазами. Женщины превратились в камень, черный, как сердце Чемоша.

— Ты уверена?

Марта мрачно кивнула, и жрец снова сел. Хотя Марта и была жрицей жестокой и капризной Богини, но слыла женщиной честной, уравновешенной и не склонной привирать.

— Что же нам делать? — спросил Ллеу.

— Не знаю, — ответила Марта, — Моя Богиня недовольна. — Невероятно громкий раскат грома, от которого с полок упало несколько книг, стал подтверждением того, что Зебоим находится не в лучшем расположении духа. — Но если мы будем, как и все в городе, таращиться на статуи, то только привлечем еще больше внимания к чуду. Я хочу сказать, нам надо делать вид, что ничего особенного не происходит.

— Ты права, — согласился Ллеу. — Мы не должны обращать на это внимания. Через день-два Мина покинет город. Люди забудут о ней, и их привлечет другое чудо, скажем двуглавый теленок или что-нибудь еще.

Он вздрогнул — землю сотряс громовой раскат.

— Я только надеюсь, что смогу убедить в этом Королеву, — пробормотала Марта, взглянув на затянутое серой пеленой небо.

Покачивая головой, женщина покинула Храм Кири-Джолита и направилась в свою обитель.

Ллеу понимал, что совет этот правильный и здравый, но не мог больше вернуться к работе и в замешательстве расхаживал по Храму. Каждый раз, проходя мимо статуи Кири-Джолита, жрец смотрел на его суровое и неумолимое лицо и жаждал обладать той же уверенностью и силой воли. Раньше он думал, что эти качества у него есть, но сейчас сбит с толку — и от былого спокойствия не осталось и следа.

Ллеу все еще ходил по Храму, когда услышал стук в дверь. Отворив ее, жрец увидел одного из мальчиков, прислуживающих на постоялом дворе.

— У меня послание к отцу Ллеу, — сказал мальчик.

— Я и есть отец Ллеу, — ответил жрец. Мальчик протянул свиток, перевязанный черной лентой и скрепленный черной печатью.

Ллеу нахмурился. Он боролся с искушением захлопнуть дверь перед носом посыльного, но вовремя сообразил, что в таком случае по городу дойдут слухи, будто он испугался. Жрец был юн и беззащитен. Он долго отсутствовал в Стаутоне и теперь изо всех сил пытался упрочить здесь свое положение и положение своей веры. Ллеу взял свиток.

— Ты можешь идти, — сказал он мальчишке. — Я останусь, отец, на случай, если ты ответишь.

Ллеу собирался сказать, что ответа не будет, что ему нечего сказать Верховной Жрице Чемоша, но затем снова подумал о том, как это будет выглядеть. Он сорвал черную ленточку, сломал печать и поспешно прочитал послание:

С нетерпением жду нашей беседы. Смогу принять тебя в час, когда взойдет луна.