Маргарет Уэйс - Проклятие мертвых Богов

Его глаза под припухшими веками переместились на Лунитари.

— А между тем твой отец, Гилеан, сейчас самый могущественный Бог на небесах. Интересно, это имеет какое-нибудь отношение к тому, что маг из Красных Мантий его дочери управляет Конклавом?

— Необходимо поддерживать равновесие! — сказала Лунитари, все еще вырываясь. — Пусти меня, кузен. Я ничего ему не сделаю. Хотя мне бы хотелось сорвать с неба его Черную Луну и забить ему в глотку…

— Тише, сестрица, — успокаивающе произнес Солинари. Он повернулся к Нуитари. — Да, возможно, Красные Мантии сильны как никогда раньше, хотя я бы так не сказал, — добавил он будто бы самому себе под холодным взглядом Лунитари. — Однако же это никак не извиняет твоего поступка.

— Да, не извиняет, — признался Нуитари. — И я хочу извиниться. У меня есть предложение, которое, я надеюсь, устроит вас обоих.

— Я слушаю, кузен, — сказал Солинари. Кажется, он был скорее огорчен, чем рассержен.

Лунитари показала, что тоже заинтересована в словах брата, коротко кивнув.

— Сейчас на Ансалоне имеется три Башни Высшего Волшебства — Башня в Вайрете, Башня в Найтлунде и моя Башня в Кровавом море. Предлагаю, чтобы, как и во времена Короля-Жреца, у каждой Ложи была своя Башня. Красные Мантии будут владеть Башней Вайрета. Белые Мантии получат в свое распоряжение Башню Найтлунда. А мои Черные Мантии заберут себе Башню в Кровавом море.

Оба Бога задумались над его предложением. Вайретская Башня и так, по сути и по цели, находилась под властью Красных Мантий с того времени, как Главой Конклава стала Дженна, а Башня — местом сбора Конклава. Найтлундская Башня стояла запертой с тех пор, как из нее, в наказание, был изгнан Даламар. Ни одному магу не позволялось в нее заходить, поскольку Боги опасались, что Черные и Белые Мантии перегрызутся из-за этой Башни, желая заполучить ее каждый себе.

Нуитари только что предложил решение проблемы. Лунитари подумала, что Башня ее кузена стоит на дне океана. Добраться до нее непросто, а значит, она не будет представлять особенной угрозы ее собственному средоточию власти. Что же касается Найтлундской Башни, то она располагалась в самой гибельной местности Кринна. Если Белые Мантии захотят предъявить на нее права, сначала им придется с боями прорываться к порогу Башни.

Мысли Солинари относительно Башни под Кровавым морем были приблизительно теми же. И мысли о Башне Найтлунда совпадали с мыслями кузины, разве что он еще обдумывал возможность восстановления и оживления проклятой земли, лежащей сейчас в мрачных тенях. Если его Белые Мантии сумеют снять проклятие, лежащее на Найтлунде, люди снова поселятся там и будут процветать. И весь Ансалон окажется в долгу перед Белыми Мантиями.

— Здесь есть над чем подумать, — неохотно признала Лунитари.

— Я хотел бы сначала все взвесить. Но мне предложение кажется интересным, — сказал Солинари.

Нуитари оглянулся, словно опасался, что какие-нибудь еще бессмертные уши могут услышать их разговор, потом рукой поманил кузенов к себе.

— Мне пришлось хранить все в тайне, — произнес он. — Даже от вас, тех, кому я доверяю больше всех на свете.

Лунитари нахмурилась, но явно заинтересовалась:

— Почему?

— Из-за «Солио Фебалас», Дома Святотатства.

— Он же разрушен, — безразличным тоном заметила Лунитари.

— Это верно, — согласился Нуитари. — А вот священные артефакты оттуда не пострадали. Я держу их сейчас под замком и под охраной морской драконицы особо свирепого нрава.

— Священные артефакты, украденные Королем-Жрецом, — изумленно произнес Солинари. — Они у тебя?

— Наверное, теперь, если мы пришли к соглашению, я могу сказать, что они у нас.

— А кто-нибудь из других Богов знает об этом? — спросила Лунитари.

— Только Чемош, но он до сих пор держал рот на замке, хотя теперь это вопрос времени, как скоро узнают все.

— Другие Боги пойдут на все, чтобы заполучить обратно свои артефакты! — взволнованно воскликнула Лунитарн. — С этой минуты мы, маги, будем главной силой в мире!

— Более того, ни один жрец не посмеет поднять на нас руку, — согласился Солинари.

Все трое помолчали. Нуитари думал, что все прошло на удивление успешно, когда Солинари негромко произнес:

— Но ты понимаешь, кузен, что я никогда уже не смогу доверять тебе по-прежнему.

— Ничто между нами не будет по-прежнему, — печально отозвалась Лунитари.

Нуитари по очереди оглядел их. Его тяжелые веки были полузакрыты, пухлые губы сжаты.

— Раскрой глаза, сестра, настала новая эпоха. Посмотри на Мишакаль. Она больше не деликатная Богиня Врачевания, она шагает по небесам, размахивая мечом из синего пламени. Жрецы Кири-Джолита ходят на войну. Даже Маджере перестал созерцать собственный пупок и занялся делами мира, хотя я понятия не имею, чего он добивается. Доверительные отношения между нами закончились, когда моя мать украла мир. Ты права, кузина. Ничто не останется по-прежнему. И вы глупцы, если до сих пор думали иначе.

Он закрыл похожее на луну лицо капюшоном и покинул их. Уходя, Нуитари гадал, что бы кузен и кузина сказали, если бы он сообщил им, что схватил Мину…

— Базальт! — Каэле окликнул гнома, проходившего по коридору. — Правда, что хозяин покинул Башню?

— Правда, — ответил Базальт.

— И куда он пошел?

— Откуда мне знать? — возмущенно отозвался гном. — Он, кажется, не обязан спрашивать у меня разрешения.

Базальт не сбавил шага, его подбитые гвоздями башмаки стучали по каменному полу, он взбивал ногами полы своей мантии, чтобы не наступить на нее. Каэле поспешил за ним.

— Может быть, хозяин отправился переговорить с Чемошем? — спросил полуэльф с надеждой.

— А может, он оставил нас здесь самих разбираться с Повелителем Смерти, — ответил Базальт. Он пребывал в сварливом настроении.

Каэле побелел:

— Думаешь, он может так поступить?

Базальту хотелось ответить утвердительно, просто чтобы подразнить полуэльфа. Но он нуждался в помощи Каэле, поэтому, хотя и с неохотой, отрицательно покачал головой:

— Это как-то связано с Чемошем, но я не знаю как.

Каэле все-таки не успокоили его слова. Он зашагал рядом с Базальтом.

— А куда ты идешь?

— Веду тебя. Мине дано разрешение в течение часа ходить, где она пожелает, разумеется, под наблюдением.

— Под твоим наблюдением, — поправил Каэле. Он развернулся в обратную сторону. — А я не собираюсь играть в няньку при этой хитроумной стерве.

— Как пожелаешь, — самодовольно усмехнулся гном. — Только когда хозяин вернется, где, скажу, я тебя нашел? У себя в комнате? Изучающим заклинания?

Каэле замер и, бормоча вполголоса проклятия, развернулся:

— Ну, если подумать как следует, мне лучше пойти с тобой. Я буду чувствовать себя виноватым, если ты как-нибудь пострадаешь от руки этой женщины.