Маргарет Уэйс - Проклятие мертвых Богов

— Это не я, — сказал Рис.

Он только что начал сознавать, что именно видел, что узнал, и это знание тяготило его. Он вспомнил слова Кэма: платить за гибель хотя бы одного Возлюбленного придется так дорого, что у них не хватит на это духу.

Он обернулся через плечо на лежащего на улице мальчика, который конвульсивно подергивался, пока Патрик читал над ним молитву.

— Это сделал ребенок.

— Что ты хочешь сказать?… Это был ребенок? Ты говоришь, ребенок сотворил такое? — Шериф указал на несколько обугленных костей, оставшихся среди золы. — Ребенок заставил эту тварь вспыхнуть огнем?

— Прикосновение невинности. Возлюбленного можно уничтожить… но только руками ребенка.

— Спасите вас, Боги! — пробормотал шериф. — Если то, что ты сказал, верно… спасите нас, Боги. — Он опустился на корточки, рассматривая черную массу под ногами.

Рис вышел наружу, на свежий воздух. Молодая мать очнулась с криком, она дико озиралась, попыталась оттолкнуть Галену, старавшуюся ее успокоить. Когда она осознала, что до сих пор жива, а ее дети в безопасности, она прижала к груди младшего и принялась безудержно рыдать.

— Как он? — спросил Рис, садясь на корточки рядом с Патриком и мальчиком.

— Его тело исцелено, — негромко произнес жрец, проводя по засыпанным золой волосам. — Мишакаль позаботилась об этом, но вот его разум… Он был свидетелем такого кошмара, что может никогда не прийти в себя.

Галена посмотрела на Риса умоляющим взглядом:

— Я слышала, что ты сказал шерифу, брат. Я не могу в это поверить. Должно быть, ты ошибся. Ты думаешь, что убить Возлюбленного может только ребенок. Это слишком страшно.

— Я знаю, что видел, — возразил Рис. — В тот миг, когда ребенок коснулся его, Возлюбленный погиб.

— И я тоже видел, — вставил Паслен.

Кендер казался совсем бледным под слоем черной золы. Он стоял, поглаживая Атту одной рукой, а другой проводя по щеке.

— Мальчик ударил Ллеу по ноге, и — раз! — Ллеу тут же сгнил на месте, а потом загорелся. Настоящий кошмар. — Голос Паслена дрогнул. — Лучше бы мне этого не видеть, а ведь я все время общаюсь с покойниками.

— Невинность убивает, но, в свою очередь, гибнет, — сказал Рис.

Шериф вышел из хижины, вытирая руки о штаны.

— Единственный способ проверить правильность догадки — повторить опыт.

Галена сердито развернулась к нему:

— Как ты можешь даже думать о таком? Ты захочешь, чтобы твой собственный ребенок прошел через то, что испытал этой ночью мальчик?

— Прошу прощения, сударыня, — возразил шериф, — но эта тварь собиралась убить эту молодую женщину, а может быть, и детей в придачу. Только Боги знают, сколько народу уничтожили уже Возлюбленные. И вот мы открыли способ остановить их.

Рис вспомнил госпожу Дженну. Наверное, она будет ощущать сожаление, заставляя ребенка убивать очередного Возлюбленного, но, скорее всего, не будет сомневаться, стоит ли это делать.

— Мы не имеем права скрывать столь важную информацию, — продолжал шериф. — Вот Патрик сказал мне, что кендер видел сегодня в городе целых десять Возлюбленных. Ладно, даже если допустить, что кендер преувеличивает…

— Ничего подобного! — возмутился Паслен.

— …как минимум двое или трое болтаются по моему городу и убивают невинных людей вроде этой женщины. Если существует способ их остановить, я обязан попытаться, точно так же, как и представители закона в других городах и селах.

— Мне кажется, мы слишком потрясены увиденным, чтобы принимать решение прямо сейчас, — заметил Патрик. — Давайте встретимся утром, после того как кошмарная картина перестанет стоять перед глазами, и тогда все обсудим. А пока что надо увести отсюда мать с детьми. И ты тоже иди с нами, брат Рис. И Паслен.

— Благодарю, но этой ночью я должен уехать, — сказал Рис. — Мой корабль отходит…

— Да нет же, не отходит, — перебил Паслен.

Рис посмотрел на кендера. Он не понял, о чем тот говорит.

— Твой корабль никуда не идет, — повторил Паслен. — Нет, корабль идет, только тебе на нем нечего делать. Ллеу больше нет, Рис. Тебе уже не надо идти за ним по пятам. Все кончено. — Он взял монаха за руку и произнес тихонько: — Мы можем вернуться домой. Ты, я и Атта. Мы можем идти домой.

Рис стоял в темноте, глядя на Паслена. Он чувствовал прикосновение руки кендера, слышал его слова и какой-то частью своего существа осмысливал их. Другая же часть считала, что ему нужно на корабль. Он должен преследовать брата. Он не может допустить, чтобы тот убил кого-нибудь еще. Он обязан… Он должен…

— Все кончено, — повторил монах. — Ллеу больше нет.

Рис не ощущал горечи утраты из-за смерти брата. Его брат умер уже давно. То существо не было Ллеу, хотя он продолжал называть его так.

— Да, Рис, — подтвердил Паслен. Ему не нравилось, что его друг выглядит таким потерянным и смущенным, и кендер крепко держал его за руку.

Рис оглядел улицу и вдруг понял, что и эта улица, и все остальные улицы в мире больше не являются торными тропами, по которым шагает сплошное отчаяние. Все они вели в одно-единственное место. Как сказал Паслен, они вели домой. Рис крепче взялся за посох. Он очень хотел вернуться, но пока еще не был готов. Он не может появиться на пороге в грязной рясе странного цвета, испачканной кровью невинных, покрытой черными хлопьями золы. Ему необходимо уйти от мира, очистить тело, очистить душу. Голый, как новорожденный, раскаявшийся и смущенный, будет он стоять перед своим Богом, прося у него прощения. А потом пойдет домой.

— Спасибо тебе, Паслен, — сказал Рис. Нагнувшись, он поцеловал кендера в лоб. — Ты настоящий друг.

Паслен провел рукой по глазам и украдкой вытер ее о рукав.

Крепко держа посох, Рис оглядел улицу, выискивая кого-то. Вокруг собралась толпа. История о том, что произошло, моментально разнеслась по соседям, с каждым новым пересказом обрастая новыми подробностями. Шериф уже несколько раз приказывал всем идти по домам, но никто не слушал, толпа разрасталась, делаясь все более необузданной. Несколько юных бездельников решили увидеть мрачное место своими глазами, они попытались прорваться в хижину и вступили в драку со стражниками.

Шериф, подозревая, что после восхода солнца число любопытных еще увеличится, нашел лучший способ отвадить их, приказав сломать хижину, чтобы осталась только куча досок. Он послал людей за инструментами. Несколько стражников, не желающих ждать, уже разбирали лачугу голыми руками. Остальные держали толпу на расстоянии. Патрика с Галеной нигде не было видно.

— Я сказал им, чтобы увели женщину и детей в Храм, — пояснил шериф Рису. — Они и без того пережили немало.

Он сердито обвел глазами народ, стоявший среди улицы, — люди вытягивали шеи, отталкивали друг друга, чтобы лучше видеть.