Лиза Смедман - Угасание

Его появление застало повелительницу аболетов врасплох. Оофоон отдыхала в своей нише, любуясь крупной черной жемчужиной, которую держала кончиком щупальца. Когда Фарон и восемь его иллюзорных двойников внезапно материализовались посреди зала, она вздрогнула и крепко сжала жемчужину, подтаскивая драгоценность поближе к себе.

Еще один аболет находился снаружи, в закрученном по спирали коридоре, сторожа вход. Он изумленно замигал всеми тремя глазами, увидев вдруг появившихся в зале девятерых дроу, но отреагировал с быстротой хорошо вымуштрованного солдата. Мощно ударив хвостовым плавником, он влетел в зал. Вспышка магической энергии — и один из иллюзорных Фаронов исчез, когда аболет набросился на него с беспощадностью и стремительностью акулы.

Пока стражник разворачивался для второй атаки, Фарон вскинул руку в перчатке и растопырил пальцы, одновременно пальцы другой его руки замелькали, произнося беззвучные слова. В воде появилась огромная эбеново-черная ладонь. Расставив пальцы, она поймала устремившегося вперед аболета, потом пальцы сжались. Они сдавливали его все сильнее, прижимая щупальца к туловищу. Стражник, почти ничего не видя, поскольку один из пальцев накрыл два его глаза, забулькал от злости и принялся грызть ладонь, зажавшую его расположенную в брюхе пасть. Однако рука была из магической энергии, а не из плоти, и все попытки укусить ее оказались тщетными. Аболет беспомощно дергался, зажатый железной хваткой, вода вокруг помутнела от слизи.

Фарон отдал короткий мысленный приказ, и рука вынесла стражника из зала в коридор.

Все это заняло лишь несколько мгновений. Вышвырнув стражника, Фарон мгновенно повернулся — вместе со всеми своими двойниками — и обрушил на Оофоон могущественное заклинание. Вода вокруг повелительницы аболетов взвихрилась от потока магической энергии, и тут же Фарон увидел, что щупальца Оофоон обмякли. Все еще настороженный, он обратился к Оофоон на языке жестов, проверяя, подействовало ли его заклинание. Если да, то она не просто согласится, а счастлива будет поболтать со своим «старым другом» Фароном.

— Прошу прощения за внезапное вторжение, — показал он, — но я хотел узнать, удался ли наш маленький план. Я слышал, что Квентл пришла к тебе и что ты ее съела. Выполнишь ли ты теперь свою часть уговора и расскажешь мне, где лежит корабль хаоса?

Оофоон перевела взгляд на коридор, лишившийся своего охранника, потом снова на мага:

— У твоей жрицы не было магии.

Фарон ожидал такого ответа.

— Полагаю, ты узнала из ее памяти, что Ллос… нет, — продолжил он. — Однако со временем богиня пробудится, и ты найдешь достойное применение заклинаниям, которые обрела.

— Я не стала потреблять Квентл. Она этого не стоила.

Фарон моргнул:

— Но тот, кто сопровождал ее, вернулся к нам и рассказал, что ты ее съела. Он видел, как ты проглотила ее целиком.

— Тот четверорукий видел то, что я захотела, — заявила Оофоон, потряхивая щупальцами и разинув рот, что, на взгляд Фарона, должно было изображать широкую ухмылку.

Маг задумался. Он слышал, что аболеты владеют ментальной магией, способной создавать иллюзии. Похоже, именно эту способность Оофоон опробовала на Джеггреде. Может, теперь она точно так же обманывает и чувства Фарона? Возможно, зал для приемов и ведущий в него коридор не столь пустынны, как кажутся?

У Фарона был при себе флакон с мазью, которая, если помазать ею глаза, мигом показала бы правду, едва прозвучали бы слова заклинания, приводящего ее в действие, но воспользоваться ею означало полезть в карман пивафви и ненадолго закрыть глаза. Если рядом находятся укрытые за иллюзией стражники, им предоставится идеальный момент, чтобы справиться с ним.

Нет, он прибегнет к той магии, которой уже защитил себя. Семь созданных Фароном двойников по-прежнему покачивались в воде рядом с ним. В случае внезапного нападения лишь один шанс из восьми, что именно он станет мишенью.

Оофоон тем временем, казалось, расслабилась. Повелительница аболетов безмятежно развалилась в своей нише, и единственным признаком беспокойства было то, как она прятала под брюхо свою жемчужину. Оофоон не звала стражу, чтобы заменить выведенного из строя Фароном охранника, и не делала никаких угрожающих движений. Наверное, он волнуется попусту. Его заклинание очарования явно подействовало. Маг решил еще раз убедиться в этом, задав аболету вопрос, на который тот не ответил бы, не будь он зачарован.

— Где Квентл теперь? — прожестикулировал Фарон.

— Отправилась искать корабль хаоса.

— Ты сказала ей, где он?

Повелительница аболетов молча глазела на него, но молчание само по себе служило достаточным ответом.

Фарон быстро окинул зал взглядом и заметил, наконец, недостающие части головоломки. К дверному проему прилипло несколько клейких нитей, похожих на остатки порванной паутины. Еще он разглядел горлышко винной бутылки, торчащее из груды водорослей, на которой покоилось брюхо Оофоон. Не все, что видел Джеггред, было иллюзией: Квентл воспользовалась жезлом — намеренно, — чтобы удержать его по другую сторону двери. Потом, получив нужную информацию от Оофоон, она уничтожила барьер при помощи алкоголя.

Квентл и Оофоон вдвоем разыграли хитрое и подкрепленное иллюзией представление для Джеггреда — и Фарона. Все это время Оофоон ожидала награды. Повелительница аболетов знала, что Фарон, едва услышав о «смерти» Квентл, вернется — и будет съеден.

Руки Фарона взметнулись, творя заклинание, но прежде, чем он успел завершить его, прямо перед ним — настоящим, не одним из двойников — словно ниоткуда возникла жемчужина, которую держала Оофоон. За миг до того, как она ударила его в грудь, Фарон понял, что, очевидно, произошло. Повелительница аболетов положила жемчужину в пасть и плюнула ею в него, спрятав свои действия за иллюзией.

Жемчужина ударилась о его грудь и взорвалась с таким грохотом, что из его легких вышибло воду, а в ушах зазвенело. Оглушенный, не способный ни двигаться, ни говорить, он безвольно обмяк в воде — один, всех его двойников рассеяло взрывной волной. Он был слаб, у него кружилась голова, он не мог пошевелиться — и все же каким-то уголком сознания сумел оценить всю иронию происходящего. Он собирался оглушить Оофоон заклинанием, а вместо этого аболет нанес ему поражение при помощи точно такой же магии. То, что он ошибочно принял за жемчужину, было не чем иным, как одной из магических бусин Квентл.

Кроме того, его чарующее заклинание, похоже, не подействовало на Оофоон вовсе. И его зеркальные подобия тоже не одурачили аболета: Оофоон явно могла видеть сквозь иллюзию, раз сумела выбрать настоящего Фарона и поразить его с помощью магической бусины. Она дразнила его, когда говорила правду, зная, что скоро он будет уязвим, как летучая ящерица в паутине.