Норман Сеймон - Предтеча

- Чважи! Сороконожка!

"Сороконожка."

- Почему ты отогнал ее?! Она большая, ты просто не захотел ее прогнать!

"Лесные твари ведут себя не так, как степные… Пожалуй, я не захотел ее прогнать. Пожалуй, я больше не буду отгонять насекомых. Я устал. Я не уберег Повелителя."

- Но ты… Ты должен… Чважи, ты убьешь этим меня! - Альхейм вертелся в седле, мечом раздвигал листву. - Здесь столько живности, что… Что это там, впереди?!

"Просвет," - спокойно сказал паук. - "Там кончается лес. Но мы не пойдем туда, к реке. Вода омерзительна."

- Куда ты поворачиваешь?! - почти взвизгнул гвардеец. - Давай просто отдохнем, выйдем из леса на свет, поедим! Я наберу воды в реке, сам!

Смертоносец не ответил. Альхейм несколько раз печально оглянулся туда, где виднелось небо в просвете между деревьями. Хотелось соскочить со спины полоумного смертоносца и бежать туда… Не думать! Не думать!

Он зажмурился и представил себе рвущийся ремень. Вот этот, второй от жвал. Рвется у самого седла, надо проколоть в нем две дыры и вставить в них гибкую молодую веточку, завязать ее узлом. Иначе седло перекосится и ремни начнут стираться один за другим.

"Вы бери дерево," - мрачно согласился Чважи.

Альхейм открыл глаза.

- Вот то! - он показал рукой, и паук не видя воспринял его желание, подошел к высокой осине, встал под ней. - Отгони Гневом насекомых, пожалуйста! Я не боюсь, просто не хочу, чтобы меня укусила сороконожка там, среди листвы. Мне придется залезть немного вверх.

"Хорошо."

Гвардеец расстегнул ремни, сдвинул седло, обнажив блестящий, отполированный хитин. Не думать. Порвался ремень, вот он, совсем износился… Альхейм встал, подтянулся на нижнюю ветвь. Вроде бы никого… Еще немного выше. Теперь до смертоносца пять-шесть локтей. Он достал меч, мечом удобнее, чем ножом, можно дотянуться вон до той молоденькой веточки, пригнуть ее и срезать. Годится ли?.. Альхейм в задумчивости мял ее в руках, а еще ниже чернела спина Чважи.

Меч едва не выскользнул из рук. Гвардеец поймал его, уронив ветку, перехватил двумя руками и полетел вниз. Удар не получился, но лезвие пробило хитин, словно копье, Альхейм повис на нем всем телом, чувствуя боль в ушибленных коленях. Хруст, рывок, руки едва не оторвались, но гвардеец удержался.

Удар, на это раз боком о ствол, смертельно раненый Чважи просто бежал, тычась в деревья. Следовало вдавить меч еще глубже, по самую рукоять, но для этого надо во что-то упереться, а… Альхейма швырнуло через голову, когда смертоносец ткнулся жвалами в траву. Руки сорвались, человек покатился в кусты, ломая их, разгоняя мелкую живность. Нога уперлась во что-то упругое.

Паутина! Гвардеец прыжком оказался на ногах. Только бы не шатровики! Они не убивают жертву, вспрыскивают лишь парализующую долю яда, а потом подвешивают в своем гнезде, обмотав клейкой нитью. Альхейм попятился, и тут же увидел висящего над ним хозяина ловушки. Шанта, всего лишь маленький шанта.

Паук размером с человеческую голову злобно рассматривал человека. Альхейм пятился, пытаясь поймать момент, когда шанта прыгнет. Его яд смертелен, как и у всех пауков.

- Что ты, маленький? Зачем мне ломать твой домик? Это все виноват тот, здоровенный паук за моей спиной. Но я убил его, все хорошо.

Шанта не пошевелился. Альхейм пятился, раздвигая собой ветви, и наконец они закрыли собой паучка. Тогда гвардеец оглянулся. Чважи лежал неподвижно, его настроение невозможно было почувствовать. Смертоносец действительно умер, и вокруг воцарилась такая тишина, что у Альхейма зашумело в ушах. Вокруг шелестел листвой ветер, верещали насекомые, жужжали мухи… И все равно было очень тихо. Хотелось упасть на землю, свернуться калачиком и зажмуриться.

- Это оттого, что я первый раз в жизни остался один, без смертоносцев. Не слышу никого из них… - вслух заговорил гвардеец, унимая дрожь в коленях. - В улье я тоже бывал один, без них… Но нет, не один, рядом были люди. Теперь я один. Меч!

Он подбежал к трупу, стал ожесточенно выдергивать из его спины оружие. Это получилось не сразу, лезвие застряло где-то в глубине огромного мозга паука. Наконец Альхейм понял, что мешал не мозг, мягкий, податливый, а хитин. Он ножом расковырял трещину, пробитую клинком, и освободил наконец меч. А вот и кусочки мозга, голубоватое желе, того же цвета, что и кровь.

- Я убил тебя, Чважи… Это потому, что я хочу жить! Прости, восьмилапый. Но ты мог привести меня лишь к смерти.

Не думать! Теперь, после убийства друга, это стало еще важнее. Что-то щекотало шею, Альхейм провел ладонью и увидел кровь. Красную, совсем непохожую на кровь смертоносца. Не думать! Надо спешить, пока насекомые не почувствовали, что Гнева больше нет, пока не пришли на запах мяса. Он пошел искать седло, сорвавшееся со спины паука во время агонии.

Оказалось, что они пробежали совсем немного, не больше сотни локтей. Альхейм склонился над своим имуществом. Мешочки с пищей можно сложить в один большой, вытряхнув из него запасную одежду. Туда же баклажку, одеяло на плечо. Запасные сапоги сразу одеть, они новее. Дротики придется бросить, толку от них немного, по крайней мере в не самых умелых руках. А вот лук и стрелы надо взять обязательно, правда, гвардейский лук слишком большой, не предназначен для ношения на плече. Что поделать…

Альхейм встал, прикинув груз. Тяжело. Подумав, он сбросил доспехи, оставив только шлем. Против крупного хищника доспехи не спасут… Ему очень хотелось взять и топорик, но он скорее мог помешать, чем помочь. Или взять его, но оставить меч? Нет, с мечом гвардеец теперь расстаться не мог. Ведь именно им он убил своего первого врага, и в то же время, последнего друга.

Закончив сборы, Альхейм взял в одну руку меч, в другую ножны и пошел, раздвигая листву, туда, где кончался лес. Уж лучше заночевать на берегу реки, чем здесь, в полутьме.

Когда деревья наконец кончились, Альхейм облегченно перевел дух. Покинуть лес оказалось непросто, по кромке тянулись целые поля паутины, сотканной разннообразными восьмилапыми, которые ловили здесь невнимательных степных мух. Их гнал к деревьям ветер с реки, которая и в самом деле оказалась совсем рядом. Пытаясь выйти к ней, не потревожив хозяев тенет, гвардеец проплутал почти до вечера, а теперь вот стоял и не занл, что делать дальше.

С трех сторон его окружали деревья. Небольшой луг, видимо, заливной, спускался к Ронсе, за ней открывалась степь. Если оказаться там, то можно дойти до города дней за тридцать. Шансов столько времени оставаться в живых немного, но они хотя бы есть… Там, а не на этом берегу.

Жажда заставила Альхейма приблизиться к воде. Он пожалел, что не срезал в лесу еще одну длинную палку, на которую можно было бы нацепить один из кожаных мешочков. Пришлось использовать для этого ножны, на них, специальных, гвардейских, имелся маленький крючок.