Маргарет Уэйс - Драконы Кринна

Для более-менее удобного путешествия оставалось еще часа три, когда Торин объявил следующий привал. Чтобы спастись от пронизывающего ночного ветра, хотелось двигаться, напряжением согревая мышцы, но Бьяр уже не мог идти ровно, а походку Мали усталость лишила грациозности.

Торин испытывал раздражение из-за тех ограничений, которые на него накладывали спутники. В одиночку он бы продолжал идти до утра, затем проспал бы самую страшную дневную жару, но мальчик и женщина не были так выносливы. Бьяр засыпал на ходу, даже не помог развернуть одеяло. Мали стояла радом, прислонившись к приютившей их скале.

— Мы сможем начать отдыхать раньше, если мне помогут, — сказал Торин, взглянув на Мали, но тут же понял, что женщина не отдыхает. Она не отрывала взгляда от ночного неба, в лунном свете ее глаза горели красным. Торин уронил одеяло. — Что?…

Мали сделала резкое, предостерегающее движение. Она внимательно искала что-то в небе, белки ее глаз выделялись на фоне запылившейся кожи.

— Они там, — прошептала женщина. — Они близко. Я их чувствую!

— Кого? — спросил Торин, обнажая меч. Лезвие сверкнуло в лунном свете, и воин прижал клинок к бедру, чтобы скрыть предательское отражение, — Где? — На черном небе он не мог различить ничего, кроме звезд.

За их спинами ахнул Бьяр:

— Кристалл! Он теплый!

— Убери! — закричала Мали.

Схватив мальчика, она оттащила его в узкую тень у подножия скалы.

— Но…

Женщина зажала Бьяру рот и толкнула на землю, увлекая за собой в укрытие и Торина.

Воин еще сопротивлялся силе тянувшей его руки, когда услышал это.

На этот раз звуки послышались ближе, отчетливее без голосов умирающих и внушали еще больший страх, поскольку внимание не отвлекалось клубящейся чернотой. Что заскрипело, захлопало крыльями, что привело откуда-то сверху в движение воздух, что заставило закружиться лесок пустыни у ног, что заслонило свет Лунитари? У Торина не хватило мужества, чтобы взглянуть наверх.

Он прижался спиной к камню под скудной защитой тени и ждал темноты, которая в прошлый раз наступила вместе со звуками, ждал лишающего сил ужаса. Но чудовищный страх не пришел.

Воин крепче сжал меч и сменил положение. Теперь он сидел на корточках, готовый в любой момент вскочить и встретиться с врагом.

«На этот раз я не буду корчиться в грязи! Я буду сильнее темноты», — яростно думал Торин.

Мали крепче сжала его руку, заставляя хранить неподвижность. Торин чувствовал плечом, как дрожит женщина, ощущал сладкий запах свежего пота. Но Мали тряслась не от страха. Она мотала головой, предупреждая, чтобы воин не двигался.

Минутного колебания хватило Торину для того, чтобы осознать: звуки и чернота проходят мимо них, слабеют, песок оседает у его ног, а лунный свет и звезды видны опять.

Все трое молчали, почти лежа друг на друге, еще долго после того, как небо прояснилось. Первым, в конце концов, пошевелился Бьяр, который устал от тяжести женщины сверху.

Торин медленно поднялся и оглядел залитый лунным светом пейзаж во всех направлениях, но не увидел ничего, кроме алых очертаний дюны и крошечных огоньков звезд.

— Что это было? — спросил он, сердясь, потому что заранее знал ответ. И еще потому, что знание несло больше смятения, чем незнание.

Мали покачала головой и отвернулась, занявшись одеялом.

Торин схватил женщину за руку и развернул так, что лунный свет осветил ее лицо.

— Откуда ты столько знаешь об этих мифических тварях?

Мали вырвала руку из его пальцев:

— Мне говорили… Я, как и Элим, слышала, что драконы вернулись на Кринн.

— В Тарсисе? Это тот же самый городской слух, которому не верил Элим?

Женщина замешкалась, молча глядя на воина умоляющим взглядом из-за края джелайи. Ткань сползла ниже границы пыли вокруг глаз, и бескровная кожа сияла чистотой и белизной даже в красном свете ущербной луны. Наконец Мали тяжело вздохнула и произнесла:

— Я слышала это в Сильванести.

— Так ты эльфийка? — выдохнул Бьяр с трепетом в голосе.

— Да, — призналась Мали, все еще глядя на Торина.

Воин, прищурив глаза, посмотрел на женщину — он был удивлен не меньше мальчика. Наложница Герика оказалась не человеком с примесью чуждой крови в жилах, а чистокровной эльфийкой. Однако ему не давал покоя вопрос: что сильванестийка делает среди кочевых племен? Торин открыл рот, чтобы поинтересоваться, но увидел, что Мали вздрогнула еще до того, как слова слетели у него с языка, и не издал ни звука.

— А как тебя зовут по-эльфийски? — восхищенно спросил Бьяр.

Бросив быстрый взгляд на Торина, Мали улыбнулась и ответила:

— Амали. Амали Канарадон.

— Звучит как музыка, — мечтательно произнес Бьяр. — Никогда не встречал эльфов.

Торин фыркнул, повернулся к обоим спиной и отошел на несколько шагов в сторону. Поверхность пустыни представляла собой черную-пречерную пустоту, а вверху похожую темноту неба усеивали бриллианты звезд. Во всем этом мраке ничто не тревожило тихую землю, ничто не летало, заслоняя крошечные точечки сверкающего света.

Зашуршал песок — этот звук вывел воина из задумчивости. К нему тихо подошел Бьяр:

— Торин, почему ты не веришь, что драконы ищут кристалл? Если он предупреждает об их появлении, они вполне могут захотеть уничтожить его.

— Тогда почему они не уничтожили его в лагере, маг? — горько спросил воин. — Разве мы смогли бы им помешать?

— Возможно, они не могут чувствовать его, как он чувствует их.

Голос Мали, послышавшийся прямо у него из-за спины, напугал Торина. Она подошла так тихо, что он не услышал.

Не обращая внимания на его пристальный взгляд, Мали продолжала:

— Может, они не смогли найти его.

— Тогда почему они ищут теперь? Если драконы не могут найти его, откуда им знать, что кристалл не уничтожен? Зачем… — Торин умолк — вопросы были напрасной тратой времени. — Сейчас некогда обсуждать это. Надо двигаться дальше, пока можем.

Торин поспешил вперед, зная, что спутники находятся на пределе своих возможностей. Они продолжали идти, даже когда Лунитари уже зашла, и воин мог руководствоваться только инстинктом и ориентироваться только по тусклому свету звезд. Они шли утром, пока это было возможно, проспали дневную жару, а затем опять пустились в путь.

Женщина и мальчик спотыкались на каждом шагу, иногда опускались на колени, переходя через дюны, которые, казалось, становились все круче по мере того, как солнце совершало свой путь по небу. Бьяр опять поскользнулся, утонув по колени на вершине одной из дюн, когда Торин увидел то, о чем мечтал.

Оазис Гелен. До него надо было идти еще несколько часов, но он был так близко, что в воздухе чувствовалась влажность. Он мерцал на линии горизонта, зеленая черточка, островок зелени в море песка, который сейчас казался Торину прекраснее любого драгоценного камня.