Фабрис Колен - По вашему желанию

— Да они совсем выжили из ума, — доносилось из толпы.

— Мама, что делают с лесом?

Маленькие пальчики вцеплялись в отвороты пальто, глаза были полны слез.

— Бездарная жирная корова!

— Эй, вы!

— Ух, нет, он уже мертв.

— А это правда будет ее юбилей?

— Какой декрет? Да вы, действительно, просто с ума сошли, мой дорогой!

— Не знаю. Как хочешь…

— Спасибо, толкаться бесполезно.

— Так-то нас защищают Три Матери.

— Ну и что? Ты думаешь, в этом есть смысл?

— Эй, вон там, похоже, стоит бывший тренер огров, разве не так?

Я убрал голову в плечи.

— Потому что они действительно завидуют Старому Тысячелетию.

— Это машины, которые обычно используют для разбрасывания конфетти.

— Гм, гм. Маленькие золотые опилки все падают и падают на…

— Они говорят, что им дали всего лишь три дня на полную вырубку. Поэтому их так много. Вот и машины у них, чтобы побыстрее все выкорчевать.

— Ради святой крови…

Ну да, подумал я, правильно, Три Матери! Ах, ах, это и есть как раз тот самый момент, когда они должны бы были выйти на свет, чтобы доказать свое существование, потому что, если не ошибаюсь, здесь происходит двойное оскорбление: Природы, которая кровоточит белыми искрящимися слезами и под зубами и клыками этих машин истекает живым соком, словно мертвой холодной кровью, и глумление над Магией, потому что с народом фей, с маленьким народцем, скрывающимся в папоротниках, теперь окончательно покончено! Вздохи в зеленых альковах, блуждающие огоньки, сверкающие на зеркальной поверхности спокойных вод, безудержные игры в догонялки, Ох! Россыпь бессмертного смеха, искрящийся полет светлячков, которые каждую ночь заполняли наши сны, как только мы вспоминали о них. И все это теперь проклято, изгажено, высмеяно, стоит на грани разрушения, а что предприняли вы, раздумывал я, что предприняли вы, чтобы был услышан ваш голос?

Но может быть…

Кто-то похлопал мне по плечу.

Я повернулся.

Это был мужчина с обычными манерами, в шляпе цвета спелой дыни, с аккуратной остроконечной не очень большой бородкой, который беспрестанно мигает, словно у него нервный тик.

— Да?

— Хорошая погода для этого времени года, — сказал он.

— Но в воздухе еще чувствуется свежесть.

— Добрый день, братец Котенок.

— Добрый день.

Мы оба смотрим сквозь решетку. Лесоповальные машины продвигаются вперед, как легион, вышедший из ада, и без всякой жалости давят молодую поросль.

— Мы давно не видели вас на наших собраниях, братец Котенок.

— Вы можете не называть меня так?

— Это ваше имя, — напомнил мне мой собеседник. — Том Котенок. А я Жино Кролик. Секретарь, к вашим услугам.

— Жино? Ого, у меня могут возникнуть большие проблемы. Соблюдение порядка, м-м-м, членами общества.

— Это то, о чем мы и предупреждали, — вздохнул мужчина в шляпе цвета спелой дыни. — Но именно вот в такой момент наше братство и может начать действовать.

— Неужели? Кстати говоря, я уже заплатил свой членский взнос, вы об этом знаете?

Бесполезно рекламировать мне все это на краю опушки.

Мой собеседник какое-то время хранил молчание, затем проверил время по своим часам.

— Все происходящее чрезвычайно логично.

— Извините, что вы сказали?

— Все, что здесь происходит, — он сделал жест рукой в сторону стволов, распыляющих золотой дождь, которые уже начали поливать и саму реку, — это мы давно уже предвидели. Реальность преступна. Великий Кукловод очень устал.

Великий Кукловод… Ах да, тот, который дергает за веревочки. Тот, кто придумал для нас предназначение, создатель, демиург. Я даже не знаю, что можно сказать о такой глупости. А в конце-то концов, почему бы с этим и не согласиться?

— У нас есть новичок, — добавил человек в шляпе цвета спелой дыни.

— Хорошо, — согласился я. — Это было на прошедшем собрании?

— Да, новичок.

— Очень хорошо.

— Наши ряды растут, ах. Мы столкнулись с некоторыми странностями, и без колебаний могу сказать, что…

Его слова потонули в реве толпы. Толпа, уносимая течением, двинулась дальше, а я остался стоять, устремив взор на лес — огромные деревья, все еще покрытые снегом, в отчаянии качали своими раздавленными, забрызганными грязью ветвями. Последняя дрожь — и все будет кончено. До чего же быстро приходит смерть!

— Так о прошлом собрании? — спросил я Жино Кролика, уже закончившего говорить.

— Вас посветят в это в нужное время, братец Котенок. Как обычно.

Я хотел повернуться к нему и добавить кое-что, но он уже исчез. В какой-то момент мне показалось, что его шляпа цвета спелой дыни мелькнула на другой стороне толпы, она лавировала среди других шляп, словно плохо подобранный аргумент. Я не стал ее преследовать.

— Я вас собрала для того, чтобы более подробно рассмотреть стоящее перед вами задание и те обязанности, которые накладывает ваше пребывание на земле, так как в этом вопросе у нас образовалась полная неразбериха. И очень жаль, если…

Взгромоздившись на высокую могильную стелу, зомби Атанас обращалась к себе подобным, собравшимся вокруг. На кладбище Верихайгейт пала ночь. Расставленные прямо на снегу фонари отбрасывали хрупкие тени на близлежащие окрестности. Впалые, изъеденные червями лица, на которых порой не хватало целых частей, выражали полное внимание. Сосредоточенные морщины разрезали еще целые лбы. Некоторые проявляли свою сосредоточенность тем, что машинально запускали скрюченные пальцы в остатки шевелюры. Землистые ногти, глаза, с трудом державшиеся в глазницах — живые мертвецы, прислонясь к деревьям, усевшись на могильные плиты или просто стоя посреди кладбища, скрестив свои лишенные плоти руки на птичьей груди, с мрачным вниманием слушали речь своей предводительницы.

— …вот почему мы с полным основанием, как мне кажется, должны объявить о создании своей независимой парламентской группы.

Аудитория застыла в молчании.

Какой-то зомби присел на корточки и набрал целую пригоршню смешанной со снегом земли.

Медленным ленивым жестом он разжал кулак и высыпал землю. Это был Селифан, один из самых старых слуг Мордайкена, который вечно был одет в лохмотья, но которого все очень уважали за его великую зомбическую мудрость.

— Ты дейштвительно увелена, што наш вполне доштатошно для этого? Вот уше девять лет, как я шлушу хошяину, но не вишу…

— Мы должны это сделать! — заявил Манилов, молоденький зомби, только что покинувший землю. — Это общая мечта, и здесь нечего обсуждать. В конце концов, мы должны иметь те же права, что и остальные… другие…

— Чтобы получить признание и уважение, вполне заслуженные нами, — закончила за него Атанас. — Мы же все об этом мечтаем, разве не так?