Василий Горъ - Пророчество

Учитель заметил мое состояние задолго до того, как я выбежал на поляну: хлопком остановив рубящихся на учебных мечах мальчишек, он жестом отпустил их домой и, с интересом уставившись на мое счастливое лицо, нетерпеливо воскликнул:

– Ну что ты там придумал, сынок?

– Наставник! А вам ничего не говорят вот эти строки? – ехидно поинтересовался и процитировал по памяти тот самый интересующий меня кусок:

– Неа! – покачал головой Мерион и еще раз, но уже про себя, судя по шевелящимся губам, повторил процитированную мной часть. – Нет, никаких идей, сынок!

– А вот у меня есть одна шальная мысль, Учитель! Ведь с нашей стороны Проход – это просто скала! А в Пророчестве сказано про грот! И мы всегда ждали врага на этой стороне! А что если с их стороны этот самый Проход находится в гроте? Ведь можно было бы попытаться завалить его там? А?

– Так-так, подожди минуточку, мальчик мой! – Мерион подергал себя за дежурный ус и зажмурил глаза видимо, что-то обдумывая.

– Пожалуй, ты прав! Если вода тут не просто аллегория, то там, на той стороне, есть что-то вроде водопада или водоема… А что за чертовы демоны тут упоминаются?

– С этим-то как раз все просто! – буркнул валяющийся рядом на траве раздетый по пояс Щепкин. – Демоны – это же Сема и Гарик! Они бывшие подводные пловцы… На Змеином острове под Одессой служили… Ну до того, как их Кормухин к себе перевел… Так что и мне кажется, что идейка твоя, Коренев, стоит того, чтобы ее серьезно обмозговать… Свистнуть, что ли, Самирыча и ребят?

– Свистни! – согласился Дед. – А еще лучше, попроси Нирра или Леха баньку растопить-Попарим старые кости, заодно и побеседуем! Кто против?

Естественно, таких не оказалось…

…Нейлон поднял тревогу часа за два до рассвета: зеленое Диво еще не скрылось за горизонтом, и свет двух самых крупных звезд этого созвездия напоминал чуть склоненные набок глаза какого-то крупного лесного хищника. Вылетев на крыльцо, я поправил на себе наспех наброшенную со сна перевязь с мечами, зашнуровал левый ботинок – с правым я справился еще в доме – и рванул к избе Самира, маленькая площадка около которой традиционно считалась местом общего сбора. Почти половина боеспособного мужского населения уже была там… Расталкивая на ходу поправляющих на себе доспехи и оружие воинов, я пробился к внимательно слушающему часового Самиру и встал рядом с ним…

– …идут по дальней дороге. Четыре полных десятка. Два из них – конные. Похожи на Черную сотню! И с ними еще две повозки, видимо, с какими-то важными монахами: около них постоянно крутятся воинов по десять! Идут довольно медленно. До крепости доберутся разве что через стражу или полторы… Если поторопимся, то успеем перехватить либо на развилке у Носа, либо у Топкого брода!

– Молодец! – Самир вопросительно посмотрел на бесшумно возникшего возле меня Деда и, видимо, наткнувшись на его недоуменный взгляд, пояснил: – Нивлон был в дальнем дозоре. К крепости идет отряд в четыре полных десятка. Из Алой сотни. Охраняют кого-то важного. Может, их слегка пощипать? Да и впускать в крепость кого-то еще не хотелось бы: во-первых, там и так своих бойцов хватает, а во-вторых, Алых потом оттуда ни за что не выживешь!

Учитель согласно кивнул головой, на миг расфокусировал взгляд, словно прислушиваясь к чему-то в себе, а потом повернулся к внимательно слушающим Каменного Цветка воинам и уже затесавшимся в их ряды любопытствующим девушкам и принял решение:

– Идут все. Шесть троек Самира, Ольгерд, Гарик и Сева, я, Беата и Глаз! Старшие троек – ко мне… Получите задание на ходу… остальные – бегом к Трубе… Посмотрим, чему вы научились… Ну что встали? Вперед!!!

…Солнце лишь чуть прикоснулось к вершинам трехглавой горы, покрытой вечным снегом, а отряд, последние четверо суток двигавшийся ускоренным маршем и практически без сна и отдыха, уже чувствовал себя дома: судя по рассказам уставших не меньше остальных воинов проводников, до крепости Великой Встречи – места их назначения – оставалось совсем немного! И ощущение того, что скоро можно будет скинуть с себя эти надоевшие, пропахшие потом доспехи и завалиться на топчаны в казарме, вместо того чтобы топтать ночные караулы или в коротком сне обнимать корни растущих у дороги деревьев, навевало негу. Большинство солдат, идущих вне поля зрения командира, уже посдвигали шлемы на затылки, кое-кто даже умудрился на ходу снять с себя кольчугу и спрятать ее в переметные сумы заводных коней. Скорость передвижения понемногу падала: нестись сломя голову куда-то тогда, когда крепость вот-вот покажется за очередным поворотом лесной дороги, казалось глупым даже командиру! А господин Жион и его спутники мирно почивали в своих повозках – им ведь не надо было месить грязь или пыль, мечтая о глотке воды или пива! Поэтому кто-то из воинов откровенно зевал, кто-то втихаря пытался отхлебнуть из заветной фляги, а кто-то просто жевал кусок вяленого мяса, стараясь не уснуть на ходу…

Апатия, овладевшая измотанными маршем воинами, оказалась чертовски инертна: когда из зарослей на ничем не примечательном повороте дороги вдруг вылетели метательные ножи и стрелы, никто даже не среагировал: убитые на месте или тяжело раненные солдаты уже валились наземь, а их идущие рядом товарищи все так же бессмысленно таращились вокруг, продолжая монотонно вбивать ноги в дорожную пыль… И только когда с обеих сторон дороги вдруг вылетели прячущиеся в засаде воины, выучка далеко не худших воинов в Империи взяла свое: идущий вразнобой отряд вдруг превратился в монолит, закрывшийся щитами и ощетинившийся мечами, топорами и копьями, готовящийся дорого продать жизни каждого из монахов великого Ордена…

Однако врубиться в податливую плоть атакующих Алым не удалось: как только металлическая черепаха сделала первый слитный шаг, из глубины леса послышалась какая-то команда, и легковооруженные мечники пропали между деревьев. А через несколько ударов сердца в самой середине строя вдруг вспыхнуло маленькое злое солнце! И разметало его по дороге, словно осенний ветер кучку опавших листьев! Окровавленные, оглушенные монахи, пытающиеся не смотреть на тела разорванных невиданной силой товарищей, пытались поднять оброненное оружие, встать на ноги и сделать хоть что-нибудь, но среди их качающихся фигур уже метались невесть как оказавшиеся в самой середине разорванных боевых порядков мечники и рубили, рубили, рубили… И тем, кто ловил над собой последний блик стремящейся к нему отточенной стали, начинало казаться, что их души уходят не во Тьму, а уносятся Светом. Только не теплым и добрым, как учил Император, а шумным, жестоким и злым…