Владимир Лосев - Месть Демона

И как только ученые начинают понимать больше, так в глазах у них появляется растерянность.

Мир совсем не таков, каким они желали бы его видеть. Он сложнее любой математической модели, да еще и сам не всегда следует своим же законам…

Ученым это не нравится, и чем больше они узнают, тем больше понимают, насколько сложно все устроено. И что случайностей нет.

Ибо случайность… всего лишь непознанная необходимость. Непознанные законы, неизвестные закономерности…

Я пошел по рельсам, не спеша, наслаждаясь воздухом, запахом зелени и травы и острым духом дегтя от шпал.

Пройдя сотню метров по серому щебню, я заметил вдали у небольшой березовой рощицы небольшую речушку.

Вот это было как раз тем, о чем я так долго мечтал: смыть с себя вонь камеры, которая, казалось, впиталась глубоко под кожу.

Напиться свежей воды, пахнущей рыбой, зеленью, а не хлоркой. Погрузиться в прозрачную глубину реки, лечь на спину, опираясь на упругую подрагивающую пленку воды и смотреть, как солнце подбирается к полудню, не думая ни о том, что будет, не вспоминая, что было.

Что может быть лучше мгновения, когда ты растворяешься во вселенной? Когда нет ничего, только ты на один на этом кусочке планеты и светило над головой?

После того, как я устал бултыхаться и выполз на берег, постирал одежду, потом, разложив джинсы и футболку на поваленном дереве, лег в густую траву. И стало мне так хорошо, как не было давно, а может быть и никогда. Я лежал и смотрел в выцветшее голубое небо с редкими клочьями облаков, и сам не заметил, как заснул, сморенный теплом солнечных лучей, опьяненный и умиротворенный запахом трав.

Я проспал до вечера, пока прохладный легкий ветерок не разбудил меня, погнав мурашки по обнаженной коже, напоминая о том, что скоро наступит ночь.

Солнце предало меня, спрятавшись за серым покрывалом туч, незаметно закрывшим все небо. Собирался дождь.

«Давно пора, — одобрил я. — Осень наступает через три дня, а мы еще не видели ни одного ливня. Что-то не торопится к нам зима…»

Я натянул на себя еще влажную одежду, и зашагал по шпалам, направляясь к городу.

Настроение понемногу стало улучшаться. Так всегда бывает после принятия нелегкого решения. Когда оно принято, многое все становится проще и яснее.

Я шел умирать, правда, предварительно выпустив зверя из себя, передав ему решение всех проблем. Пусть немного развлечется. Он умеет убивать…

Раз, против нас ополчился весь мир, то почему бы и не показать всем, что и убить нас не так просто?

Я всегда боялся этого и в то же время ждал, может быть, всю жизнь. Давно мне хотелось это проверить. Зверь выйдет на волю, и люди его затравят, или он убьет всех людей. Только я тот, что буду спрятан в нем, так и не узнаю о том, что из этого всего получилось.

Или узнаю? Все то, что я прочитал об оборотнях, говорило о том, что, умирая, они превращаются обратно в человека. Но я же не настоящий оборотень. Впрочем, откуда мне знать, какими они бывают? Так читал что-то…

Оборотни не пишут книг, и не снимают фильмов о себе. Все, что о них известно, переврано бесконечное количество раз. Может быть, они такие же, как я? А все остальное человеческие выдумки. Мое второе «я» быстрее любого человека, оно обладает огромной физической силой, не зря же я его про себя называю оборотнем.

Раны на нем заживают почти мгновенно, иногда, когда мое второе «я» уходило, возвращая тело, я обнаруживал на себе багровые шрамы, бледнеющие и исчезающие…

Я не экспериментировал, потому что не хотел становиться изгоем и отщепенцем, да и не только поэтому — какие могу быть эксперименты, если ты ничего не помнишь о том, что делал?

К тому же большую часть своей жизни я старался вернуть себе репутацию, помириться со всеми, кого обидело мое второе «я». Мне хотелось создать семью и жить, как все, а для этого надо, чтобы люди перестали считать тебя психически-больным.

У меня ничего не получилось, но до сегодняшнего дня я еще надеялся на то, что люди все забудут.

Я шел, печально усмехаясь, понимая, насколько было малым то, что желал. Обычным людям чтобы все это получить, нужно просто жить.

Я проиграл по все статьям. Ничего не получилось, город меня так и не принял, человеческая память оказалась долговечной. На меня показывали мамаши свои детям, рассказывая о том, что с ними произойдет, если они не станут их слушаться.

На моих глазах создавалось что-то вроде городской легенды о мальчике, который не слушал своих родителей и в результате превратился в очень плохого дядю.

Даже в глазах подрастающего поколения меня выставляли монстром. Это было смешно и страшно.

А теперь меня ко всему этому еще и хотят убить.

Я вглядывался в приближающийся город, до него оставалось около четырех километров, мрачно размышляя над своей судьбой:

«Вот я героически спасал вас от самого себя, а вы этого не оценили. Теперь вам увидеть то, что я так долго старался спрятать от вас, мое второе «я» все расставит на свои места».

Тут я остановился, с некоторым недоумением обнаружив следы двух машин, прошедших в сторону города прямо по железнодорожной насыпи. Мне это показалось странным. Неужели кто-то решил так рискованно прокатиться?

Если бы навстречу выскочил поезд, то деваться было бы некуда, только вниз под откос, а там болото…

Интересно…

Мне и в голову не пришло, что это проехали джипы, набитые под завязку качками Болта, это они так рискованно прокатились по рельсам, потому что искали меня.

Потом я узнал, что в электричку после того на остановке вошли парни Болта, пугая пассажиров торчащими рукоятками пистолетов из-под кожаных курток. Им удалось узнать, где я сошел.

Меня они не нашли, не заметили среди кустов и густой травы и решили, что я отправился в небольшую деревушку, которая была видна с насыпи, добрались до нее и устроили в ней самый настоящий переполох.

А потом понеслись навстречу своей смерти.

Вот это и называется судьба.

Кто сообщил Болту, на какой электропоезд я сел, так и не узнал. Возможно, это сделал кто-то из оперативников, например, мой школьный товарищ — лейтенант Логинов, а может и сам Семенов.

Так или иначе, мне повезло. Я часто думаю, что было бы лучше, если бы меня нашли и убили…

Смерть у реки среди травы, только что искупавшегося человека, с чистым телом, пахнущем травой и цветами. Что может быть лучше? Сейчас об этом можно только мечтать.

Я дошел до окраин города, когда на улицах стали уже загораться фонари. Ночь опускалась на город, тени прохожих удлинялись, прохладный ветер усиливался. Гроза надвигалась на город. Тучи плотно затянули небо, оставив в небольшом проеме одинокую звезду.