Виктор Поповичев - Транс

Честно говоря, я пока не был уверен, что Черный жаждет смерти женщины. Четких и ясных доказательств на сей счет у меня не было. И все же я понимал: все мои умозрительные конструкции рассыпаются под ударами логики Якова. Всего лишь один юридический вопрос – появление ребенка в столь страшных для жизни условиях, какие несет в себе город, – способен поставить на уши любую гуманную цивилизацию. И здесь будут совсем неубедительными слова о залетевшем не туда электрончике. Да и другое: ведь для экспериментов можно брать кровь животных, содержать их в вольерах и хорошо кормить. И они не станут устраивать кровавых побоищ. Слепки же преступников насилуют мерчанок. Правда, и мерчанки – слепки… Яков о чем-то разговаривал с Махишасурой на незнакомом языке. Демон, видимо, соглашался, кивая и поглядывая в мою сторону. А я думал о мерчанке-Вострецовой, о Вротехе, пожалевшем неродившегося дитятю, о городе Черного и вообще обо всем, что связано с Охотником, чьи замыслы так и остались для меня неразгаданными. Одно только меня тревожило: случай с мерчанкой-Вострецовой говорил о возможностях Черного влиять на жизнь мира бабы Ани – мой родной мир, только этим и можно объяснить столь странное стечение обстоятельств, позволившее Охотнику продемонстрировать мне свою дьявольскую силу.

Яков перестал шептаться с демоном. Слез с его спины, подошел к костру и подкинул сучьев.

– Ты на нас не серчай. Слышишь?.. Не серчай, говорю. – Он жестом пригласил меня сесть рядом. – Люди твоего мира заняты своими делами. Они и мысли не допускают, что кто-то может угрожать им из Космоса. Земля – островок в бездне пространства. Не надо забывать об этом. У тебя остается пуговка… Не хотелось бы тебя пугать, но будь всегда готов исчезнуть из своего мира. Черный силен. Вероятно, он не оставит тебя в покое. Ты слишком много знаешь о его делах…

– Пуговка! – вскрикнул я, вспомнив, как один из кобольдов залезал в мой карман за шариками Вротеха.

Она оказалась на месте. Но с нею я выудил из кармана зернышко, похожее на тыквенное, красного цвета.

– Что там у тебя? – Яков взял из моих рук зернышко, поднес ближе к огню и, вздохнув, протянул мне: – Подарок от кобольдов. Они любители всяких заморочек. Посади зернышко в горшок с землей и жди – вырастет папоротник и зацветет.

– Папоротник размножается спорами, – возразил я.

– Посади в горшок – убедишься в обратном.

– Интересно… – сказал я, пожимая плечами, и спрятал семечко в карман, к пуговице. Конечно, я знал много легенд, связанных с цветком папоротника, – может, и я увижу загадочный цветок. – Женщина… Надежно ли она спрятана? Ведь кобольды могут недооценить способности Черного.

– Кобольды? – Яков усмехнулся. – Надежный народ. Думаешь, зачем они тебе зернышко подарили?.. Они знали, что будешь сомневаться, и дали семечко, которое взойдет ростком и… через положенное время ты увидишь большой красный цветок: значит, женщина благополучно родила здорового ребенка. Пока папоротник будет цвести, будь спокоен – ребенок жив… Кобольды утверждают, вся жизнь на земле держится на цветущих папоротниках. Они берегут плантации как зеницу ока.

– А если цветок погибнет?

– Ты совсем не знаешь кобольдов. – Махишасура усмехнулся.

Небо со стороны города вдруг вспыхнуло зеленым огнем, и послышался грохот.

– Наверное, Хогерт и Вротех взорвали-таки Башню, – сказал я, поднимаясь. – Черному пришел конец.

– Сомнительно, что эту тварь можно уничтожить взрывом, – сказал Яков. – Но дьявольская машина, запрятанная в подвалах Башни, могла разрушиться.

– Я все думаю: почему Черный отпустил меня целым и невредимым? Ведь он мог приказать пауку убить меня.

– А почему женщина смогла беспрепятственно перейти Черту? – спросил Яков, игнорируя мой вопрос. – Потому что программа… Черта запрограммирована не выпускать жителей города и не впускать тех, кто живет в нашем мире, – троллей, демонов, гномов… Женщина не совсем житель города, потому что беременна. Охотник сказал, электрон не туда залетел. Поле, называемое Чертой, не рассчитано преграждать путь беременным женщинам и тебе – жителям другого мира. Это же так просто. К сожалению, мы не знаем сути и задач программы, по которой действует Черный. Видимо, она запрещает ему уничтожить тебя и разрешает мерцам покончить с женщиной: убить ее как обыкновенного жителя города. Но программу можно изменить…

– Черный до поры не смеет нарушать определенный программой план работы? Но откуда такие сведения? – удивился я.

– Поляков, честное слово, ты до обидного быстро забываешь о тролле. Тролль перехватил сообщение, в котором Черный просил компаньонов прислать новую программу, позволяющую пустить в ход какую-то дьявольскую машину, – не паука ли?.. Но Башня взорвана! Даже если машина и сохранилась, тролль через положенное время пошлет Черному подложный сигнал – якобы распоряжение компаньонов, – запрещающий использовать смертоносную технику и возвращаться домой. Но… всякое может случиться.

– Надо понимать, концерт, как говорится, окончен? – спросил я с долей сожаления. – Теперь наступит покой и тишина.

– Я сказал: всякое может быть. Конечно, Черный вряд ли осмелится нарушить приказ, пока не узнает, что компаньоны ни сном ни духом. И неизвестно, какую каверзу надумают совершить они, узнав, как мы их надули. Вероятнее всего, в арсенале их подлостей есть и такая, о которой мы не имеем ни малейшего представления. Они вложили в свою авантюру столько труда, что отказаться от задуманного не пожелают. Так что концерт, как ты говоришь, еще не закончен. Вопросы, вопросы… Но и мы не сидим сложа руки. Черный еще не долетел, вернее, не добрался до своей планеты. – Яков саркастически хмыкнул. – И вряд ли доберется, пока у нас есть такие парни, как Пельдоиви!.. А ты отправляйся домой, – внезапно сменив тему разговора, сказал он мне. – Махишасура отнесет тебя к Ладони.

– Я и без него знаю туда дорогу, – сказал я, удивившись столь быстрой смене настроения лесного человечка.

– Демон отнесет, – повторил он твердо, повернувшись к вспыхнувшему на поверхности глаза тролля изображению.

Честно говоря, мне уже порядком поднадоела история с превращениями, вселенскими покушениями на планеты. Кстати, я все еще не отбросил окончательно гипотезу о вставленных в мой мозг электродах.

– Где отыскать Милку? – спросил я, глядя на Якова, внимательно следящего за экраном монитора в глазу тролля, по которому ползли длинные ряды цифр.

– Сама тебя отыщет, – проворчал он. – Торопись. Ветер засвистел в сморщенных ушах демона, пулей рванувшегося сквозь облака.

На самом кончике указательного пальца Ладони сидел мой старый знакомый – гном; болтая ногами, расчесывал бороду большим деревянным гребнем. Рядом с гномом стоял бочонок и кружка с обручами.