Александр Тюрин - Царства казака Сенцова

Под нами проносились снежные вершины и серые каменистые склоны. Гиперкомпьютер, который был распределен по кораблям эскадры, определял наши истинные координаты и курс.

То, что мы приближаемся к нужной точке, стало понятно, когда локаторы засекли «хвост» из «странных объектов».

— Они хорошо подставились, — обрадовался военный министр. — Сейчас дадим залп мегаваттными импульсниками с флагмана.

— Антропный фактор должен проявляться не так, — заметил дигитальный главнаучс, а гиперкомпьютер сообщил, что мы уже в «воротах», которые распахнулись шире, чем показывали расчеты. Гипер еще стал доказывать, что имел право на ошибку…

Мы вышли из реальности сразу, рывком. Для тех кораблей, что еще не влетели в «ворота», мы наверняка предстали в виде «странного объекта», то есть «дырки».

Во мгле, испещренной светящимися точками, я пытался найти нужный мне выход.

Пусть я и «высокоорганизованная материя», обладающая «антропным фактором», но каждая реальность хочет приспособить меня к себе, чтобы не потерять устойчивость.

Можно легко стать гандистом, интернационалистом, капиталистом, Ящером, животным или растением. Вместе с растениями очаровывать насекомых и всасывать солнечное сияние. Вместе с волками чувствовал трепещущую кровь добычи и мощь стаи. Вместе с интернационалистами чаять всемирного братства пролетариев. Вместе с гандистами жаждать пробуждения спящей Азии. Вместе с западными тартарами и восточными монголами вести своих коней до самых далеких рек и морей. Вместе с Ящерами желать всё и вся.

К ночи сражение за высоту между российскими и брито-индийскими войсками закончилось, гандисты принуждены были отступить с конфузией. Однако усталые русские воины наблюдали чудную игру огней в темном небе, а также вспышки и множество искр, как будто в высотах мира ратоборствовали ангелы, слуги божьего престола, и бесы, исчадия адские. Несколько военных священников вознесли молитвы, желая скорой победы светлому небесному воинству и поражения мерзким посланцам бездны. Незадолго перед зарею небо вдруг окрасилось в розовые тона и наверху возникли контуры неведомой страны с горами, городами, реками и озерами, а потом всё вновь заволоклось тьмой. Наблюдатели застыли в молчаливом недоумении, надеясь на божественный источник знамения.

Ближе к полудню русские войска, закрепившиеся на высоте, подверглись атаке брито-индов сразу с трех сторон. Сперва позиции были перетряхнуты тяжелой артиллерией врага, а затем густыми цепями в «лоб» пошла бенгальская дивизия. Со стороны перевала, сокрушив слабые егерские заграждения, хлынули красные шотландские стрелки. А с юго-западной неожиданной стороны, прямо с горной вершины, посыпались, как горох, отчаянные гурки.

Первая линия обороны русских войск была смята и через окопы, ставшие братскими могилами, проползли танки; бенгальской пехоте даже не понадобилось вступать в ближний бой. Вторая линия обороны хлестнула наступающих плотным пулеметным огнем, да и танкам было все сложнее тащиться вверх по склону. Однако русские солдаты слышали канонаду у себя на флангах и даже в тылу, поэтому неуверенность приходила на смену упорству. И вправду, находившиеся на флангах гренадеры едва сдерживали натиск шотландских стрелков, плохо заметных в «зеленке», и гурков, мелькающих среди камней.

Подкрепления запаздывали. Командование корпуса тщилось принять правильное решение: бросить ли в бой резервы и попытаться отстоять высоту или же, оступив, очистить сомнительный выступ фронта. Растерянность ползла по штабным головам. Неожиданно в штабе корпуса появился офицер в чине есаула и доложил, что готов переправить пластунов через проход в западном скальном массиве, дабы оказаться им в тылу у наступающих гурков. Командующему корпуса уже не приходилось выбирать, он усилил пластунский батальон спешившимися казаками-гвардейцами. И сел ждать, мрачно вперившись в стену. Через час с запада послышалась стрельба, а наступающие гурки вдруг пришли в смятение. Контратака молодцов-гренадеров превратила их в бегущее стадо. Вскоре гренадеры соединились с пластунами и поставили под удар оголенный левый фланг брито-индийских войск. Гандисты дрогнули, ослабли и покатились назад.

После победного боя была установлена фамилия есаула для предоставления его к Георгию. Однако сам есаул Сенцов, к прискорбию командования и сослуживцев, пропал без вести.

Джебе-нойон, как и все его верные нукеры, наблюдал за мельканием на небе пятен разного окраса и размера. В душе его подобное мельтешение не пробуждало никоих чувств, поколику никогда еще небо не вмешивалось в дела земли. Аллах потакал сильным или делал сильным того, кому желал потакать. Старые монгольские духи неба — тенгри — также любили неукротимых воинов. Пробуждала беспокойствие у владетеля лишь одна мысль — как бы не упало нечто тяжелое с неба на его стан. Впрочем, едва властитель убедился, что небесные игрища никоим образом не грозят ему и его воинству, то утратил к ним всякое любопытство.

А где-то, не слишком далеко, в вечерний воздух взмыли птицы и чуть заметно задрожала земля. Потом и топот конский донесся до ушей москвитянина. Казак Ерема Сенцов спешился и спрятал своего Сивого между глыб, сам же взобрался на утес, высившийся темным шеломом над тропой.

Вскоре на тропе показалось пятеро всадников. По одежде, черным панцырям и долетавшим словам можно было признать в них слуг султана Виллизада. При них была и Гюль де Шуазель, привязанная к задней луке седла одной из лошадей. Коли доберутся посланцы Виллизада до Джебе-нойона, то все лукавое предприятие, затеянное во спасение Святой Веры и града Москвы, можеть погореть. Столкнуть на нукеров Виллизада большой камень? Индо придавишь одного, а остальные утыкают тебя стрелами, пущенными со своих роговых луков. И вовремя вспомянулось про мешочек с пороховым зельем, которое недавно составил для него один монах Сергиевой обители.

Едва Сенцов успел сыпануть из мешочка и провести пороховую стежку, как поблизости зацокали копыта. Высек он искру кремнем и по стежке побежал красный петушок, немедля полыхнуло и пороховое пятно на дороге. Первые лошади, захрапев, поднялись на дыбы; одна, совместно со всадником, ухнула с обрыва, другая же уронила тартара на горящую землю.

Стрелой, пущенной из своего лука, Сенцов пробил панцырь третьего нукера. А потом, выскоча на дорогу, рубанул саблей тартара, который с визжанием плясал в горящем халате на земле. Оставшиеся двое всадников наехали на москвитянина, однако же их перепуганные лошади дурно слушались повода и плетей. Вскочил Сенцов на уступ скалы и, прыгнув на одного из нукеров, свалил его с лету на землю, а там ударил кривым ножом.