Александр Щеголев - Доктор Джонс против Третьего рейха

— Как это «испорчен»? — Лилиан, скривившись, отвернулась.

— Умер, фройляйн! — возмущался старичок. — Пальцы из-за вас дернулись, и я дал запредельное напряжение!

Область половых органов лежащего на столе мужчины была утыкана большими окровавленными шилами, от которых тянулись многочисленные провода к современного вида электрическому агрегату.

— Может, бедняге пошло это на пользу? — предположил Джонс. В отличие от Лилиан, он не собирался отворачиваться. — Может, бедняге повезло, что он умер?

— Как вам не стыдно, — укоризненно покачал головой хозяин операционной.

— Чем вы, кстати, заняты?

— Мы делом заняты, молодой человек, а вы мешаете.

Мисс Кэмден вдруг затошнило — она зачем-то рассмотрела то, что лежало на противоположном столе. Второй обнаженный мужчина был еще жив. Он отчаянно трепыхался в точно таких же кожаных ремнях, пытаясь высвободиться, он выворачивал голову и смотрел на вошедших безумным взглядом, он в муках выдавливал из себя неразборчивое мычание и пускал изо рта коричневую пену. А по всему его телу торчали, колыхаясь от движений, длинные иглы — похожие на спицы, только с небольшими рукоятками на концах. Никаких проводов здесь не наблюдалось.

— Я спрашиваю, что вы делали с этим парнем? — зловеще осведомился доктор Джонс, указывая на умершего.

Ответил пожилой медик, кипя возмущением:

— Кто вас уполномочил?

— Урбах.

— Не сметь лгать! Райнгольд отбыл сегодня утром в Вену.

— Тогда меня уполномочило вот это, — Индиана показал револьвер. Затем прицелился для наглядности.

— Тему исследований утвердили герр Хорхер и герр Вольфганг, лично, — заволновался ученый. — Что вам угодно?

— Вы хирурги? От чего вы лечите этих людей?

— Я историк, — с достоинством ответил ученый. — Я синаист. Специалист по древнему Китаю профессор фон Ойленбург, к вашим услугам…

— Историк? — удивился археолог. — Неужели коллега?

Времени было мало. Следовало поторапливаться. Доктор Джонс это прекрасно понимал, однако он не мог не задержаться на минуту-другую, чтобы поболтать с неожиданно встреченным коллегой. Тем более, суть проводимых профессором фон Ойленбургом исследований прояснилась очень быстро. Оказывается, тому удалось обнаружить, а затем и расшифровать один из тайных трактатов по чжень-цзю — это область медицины, которая посвящена выявлению биологически активных точек организма и воздействию на них. Именно отсюда вышли иглотерапия, точечный массаж и прочие китайские штучки. Трактат был составлен в монастыре Южного Гуаньчжоу, где занимались выявлением «психических меридианов» человеческого тела. Особенно профессора Ойленбурга заинтересовали сведения о том, что предположительно в районе паха существуют «точки воли», воздействуя на которые можно полностью лишить человека способности сопротивляться — не только физически, но и, самое главное, морально. Древние ученые исследовали эти точки грубо, варварски, и знали небольшое их число. Кроме того, в монастыре не имели возможности пользоваться электричеством. Современный же ученый предположил: если применять электроток разной степени интенсивности, удастся получить более широкий спектр реакций, в том числе и противоположных — то есть невероятное усиление воли. Но, к сожалению, «точки воли» пока не обнаружены, приходится искать их вслепую…

Выстрел прервал короткую и увлекательную беседу. Рассказчик как бы случайно дотронулся до телефонного аппарата, а может, действительно случайно, — так или иначе, доктор Джонс автоматически отреагировал. Историку-китаисту повезло, он умер без мучений, в отличие от его пациента.

— Ой, — Лилиан схватилась руками за щеки. — Сейчас сюда прибегут…

— Спокойно, — сказал Индиана. — Выгляни в коридор. Всем остальным — стоять на местах.

Нет, на случайный выстрел никто не прибежал. Ночь, толстые стены, закупоренные окна — все было, как в хорошем кино.

— Так будет с каждым, кто захочет поиграть в героя, — предупредил Индиана и посмотрел в глаза молодому сотруднику. — Ты тоже профессор, да?

Тот попятился:

— Я ассистент профессора Ойленбурга…

— Твой Ойленбург был шизофреником, а не профессором, — брезгливо бросил Джонс. — В этом замке, по-моему, одни шизофреники собрались. Я вижу, парень, ты тоже исследователь. И какая у тебя «тема»? Ты убедился в моих полномочиях, чтобы ответить?

Ассистент забормотал:

— Под руководством профессора, честное слово… Тот же самый трактат, но мне поручили заняться «болевым меридианом»… Вот, пожалуйста, атлас точек, это я сам составлял… — он попытался взять дрожащими руками какие-то бумажки, но выронил их на пол. — Тема называется: «Исследование порога болевой чувствительности», отдельно по каждой точке. Вот диаграммы… — он рассыпал новую порцию бумажек. — …Замеры времени до наступления шока… относительные характеристики, соотношение значимости точек, комбинации из точек…

— Они не шизофреники, а садисты, — выдохнула Лилиан.

— Нет, фройляйн, мы не какие-нибудь изверги, — с достоинством возразил человек в белом халате. — В других институтах, особенно медицинского профиля, исследования гораздо жестче. Я слышал, там ставят опыты по медленному обескровливанию организма, по переохлаждению, по перенагреванию. Существует какая-то программа «камасутра казни», о которой я ничего, кроме названия, не знаю. А наш институт занимается прикладными вещами — только в применении к древности.

— Ты где учился? — полюбопытствовал доктор Джонс.

— В Оксфорде, Гейдельберге и Сорбонне…

— Сочувствую, — прервал его Джонс. — Лилиан, развяжи наконец несчастного. Вон скальпель лежит. Что он так странно мычит, не понимаю?

Женщина, преодолев тошноту, взяла скальпель и подошла к столу.

— Он не может разговаривать, — подал голос дежурный Коппи. — Это мой клиент. Его вчера забирали, чтобы голосовые связки подрезать.

— Подрезать? — изумился Джонс. Сколько лет занимается прикладной археологией, а до сих пор не потерял способности удивляться.

— Ну, да. Хотя, может, не голосовые связки, кто их разберет, умников. Здесь в лаборатории что-то делают против крика, они же без наркоза работают. А когда летом окна открывали, герру Урбаху все было слышно. Его это сильно раздражало, вот он и приказал принимать меры против шума.

— Встань рядом с операционным столом, — кивнул Джонс шарфюреру. — Нет, с другой стороны, рядом с теоретиком-практиком.

Лилиан уже вспорола ремни, державшие жертву на столе, и вернулась к Индиане. Пациент неуверенно зашевелил освободившимися конечностями. Индиана демонстративно достал парабеллум, — так, чтобы видно было каждое его движение, — освободил предохранитель и дослал патрон. Лица у немцев вдруг обвисли, колени резко ослабли, однако время для кары еще не наступило.