Андрэ Нортон - Аромат Магии

Уилладен все еще возилась с амулетом.

— Вы хотите сказать, что мы действуем не по своей воле, но по воле кого-то другого? — Ее голос дрожал.

Халвайс — да, она с радостью готова была выполнить любую просьбу, любое требование госпожи Травницы. Вот, например, разве сейчас ей не приходилось терпеть эту мучительную поездку верхом только потому, что Халвайс рассчитывала на ее дар? Однако мысль о том, что существует какая-то воля за пределами понимания, воля, которая использует ее — пусть и для того, чтобы исцелить раны, нанесенные злом, подобно тому как она сама применяла лекарства и травы, — эта мысль пугала ее.

Николас пожал плечами:

— Госпожа, я кое-что успел узнать в своей жизни. События, происходящие с нами, никогда не бывают простой случайностью. То, что вы держите сейчас в руках, — сокровище, быть может, более ценное, чем все те, что хранятся в сундуках герцога. Берегите его.

Он поднял руку, резко останавливая ее коня. В наступившей настороженной тишине таилась тревога, только мгновением раньше девушка слышала пение двух птиц в кроне росшего неподалеку дерева. Инстинктивно она обратилась к своему дару. Да, здесь ощущался запах человека, причем его Уилладен хорошо знала. Судорожно сглотнув, девушка крепко прижала амулет к груди. Запах человека — и зло; зло, которое сейчас ощущалось гораздо явственнее, чем в последний раз, когда она чувствовала этот запах. Николас взглянул на нее, и одними губами она прошептала:

— Уайч.

Он еле заметно кивнул. Теперь до них доносился топот копыт — так же ясно, как прошлой ночью, когда мимо них проезжал небольшой отряд. Затем послышался низкий недовольный голос:

— Нам и в городе было неплохо. Почему бы ей не оставить нас в покое? Еще немного — и этого замухрышку-герцога вышвырнут из замка, и пусть радуется, если его голова еще немного продержится у него на плечах!

— Ты переоцениваешь себя, городская крыса, — холодно произнес тот, к кому он обращался.

Этот холодный голос… Уилладен показалось, что им в лицо хлестнула зимняя поземка.

— Ты понадобился ей; большего тебе знать не следует. Если бы твои помощники были порасторопнее, мы смогли бы заполучить и принца. — В последних словах чувствовалась ярость. — Теперь он вышел на охоту, а у нас не осталось времени на то, чтобы поохотиться за ним.

Голоса звучали уже в отдалении, как и стук копыт. Николас ухмыльнулся:

— Крысы ищут убежища… Уайч — хвастун; ему позволяли действовать свободно, чтобы узнать, насколько далеко простираются эти сети… Вскоре мы встретимся лицом к лицу с силой, готовой поглотить нас; с силой, которая поглотит и тех, кто служит ей, как только они перестанут быть нужны. Спасибо, малышка…

Девушка поняла, что последние слова были обращены к Сссааа. Помолчав, юноша продолжил:

— Она — лучшая защита, чем любая, пусть самая прочная, броня. Мы должны быть благодарны за то, что ее передали нам, хотя бы на время: это большая честь и большое доверие. И теперь мы должны оправдать это доверие.

Уилладен по-прежнему сжимала свой амулет: так воительница прикрывается щитом. Николас пустил коней вперед медленным шагом; они все более отклонялись к северу от той дороги, которую избрали два всадника, проехавшие мимо них.

Махарт разбудил какой-то шелестящий звук. Она взглянула в небо, светлое, но затянутое дымкой: словно кто-то натянул вуаль между нею и солнцем. Девушка села; одеяло, которым она укрывалась ночью, сползло на землю. Лошадь паслась неподалеку: очевидно, не желая напиться из бассейна, она щипала влажную траву подле него. Девушка машинально отметила про себя, что лошадь вовсе не походила на ухоженных коней с конюшни герцога; ее бока были такими худыми, словно несчастное животное долго не кормили, под туго натянутой шкурой явственно просматривались ребра. Однако, судя по всему, сейчас она наверстывала упущенное.

Еда! Махарт поднялась и пошла к росшим неподалеку низким деревцам. Здесь девушка выбрала для себя два сочных плода сливовника.

— Благословение коснулось меня. Спасибо Звезде. — Она сложила руки в благодарственном жесте, который, однако, на этот раз не был продиктован требованиями ритуала, а был выражением искренней благодарности, идущей от сердца. — Избавив меня от врагов, Звезда привела меня в это священное место; но тому должна быть какая-то причина.

Махарт умолкла и, не двигаясь с места, принялась оглядывать свое убежище: ее по-прежнему удивляли все эти растения, которые плодоносили одновременно. Как такое может быть? Девушка, слизнув с пальцев фруктовый сок, попыталась сложить воедино все известные ей факты. Сейчас она мало что могла вспомнить о своем путешествии по подземельям Кроненгреда. Возможно, ее взяли в заложники, чтобы использовать как оружие против герцога?.. Потом был лагерь, в котором ее заставили сесть в седло: она по-прежнему оставалась пленницей… Ишби!

Махарт сосредоточилась на этом слове, прикрыв глаза, и словно бы оказалась в сумраке библиотеки, где она бродила сама по себе, читая все подряд с беспечностью человека, у которого нет каких-либо определенных интересов. Легенды, предания и летописи — все перемешивалось, сливалось воедино: чудовища воевали с героями, сокровища грудами лежали в темных пещерах, ожидая отважных и удачливых…

Ишби… да, она вспомнила. Девушка внезапно стиснула руку, раздавив второй плод: кожица лопнула, сладкий сок потек между пальцев.

Что-то, пришедшее с запада, — это нечто не называлось по имени ни в одной из летописей: были только намеки, что оно не принадлежало к расе людей. Глубокая пропасть разделяла людей и это нечто — и оно пыталось преодолеть эту пропасть, желая взять…

Была какая-то женщина… Махарт тряхнула головой, словно помогая себе упорядочить воспоминания. Она была человеком… или нет? Говорили, что в ее жилах течет смешанная, нечистая кровь. Но эта женщина была не из Кроненгреда — скорее, из королевства. Нона…

Махарт показалось, что ее лба коснулась ледяная рука. Девушка вздрогнула, словно бы от холода. Да, именно она, хоть и была королевской дочерью, заключила этот договор. Она и ее последователи создали Ишби — как оплот, где они взывали к силам, постичь которые могла бы только настоятельница Обители Звезды.

В отчаянии Махарт ударила липким от сока кулаком по колену. Тогда, в библиотеке, она отложила эту летопись, сочтя ее неинтересной, неправдоподобной легендой. О, если бы теперь знать больше!..

Она отправилась к бассейну, вымыла руки, а потом, поддавшись внезапному импульсу, нарвала жесткой травы, росшей вдоль стены, и принялась чистить лошадь. Время от времени находя себе какие-то занятия, девушка могла ненадолго отвлечься от мучивших ее мыслей. Конечно, конюх из нее был неважный, однако лошадь тихонько заржала, потом тряхнула головой: возможно, животному нравилось то, что она делала.