Марина Дяченко - Магам можно все

Я медленно погрузился по грудь, потом не выдержал — и нырнул. Шарахнулась прочь темная рыбина, лягушки удивленно заткнулись; вынырнув, я точно знал, что мастера камушков — найду и покараю. Пусть это не Гороф; пусть это кто угодно, да хоть Ондра Голый Шпиль, но драконолюба мы посетили не случайно — он знает что-то о природе камушков, а значит, поможет мне в поисках, даже если для этого придется взять его замок в осаду. Неудача еще не означает поражения; время есть. Еще четыре месяца Кара безраздельно принадлежит мне…

Я почувствовал, что попал в стремнину. Нырнул, выгреб в сторону, повернул к берегу…

Сосны — вернее, их отражения — восхитительно змеились на волнистой водной глади. И столь же восхитительно подрагивали отражения множества людей, бесшумно наполнявших берег.

Они вышли одновременно отовсюду. Их было не меньше нескольких сотен; они вышли — и остановились плотным полукольцом. Ора Шанталья отступила к самой воде и выставила защитку «от железа и дерева» — нелишне, но и не особенно эффективно. Аггей все еще бегал по кругу, некоторое время разбойники взирали на него кто с ужасом, кто с сочувствием, кто со злорадством.

Моя одежда — и поверх тряпок футляр с заклинанием — лежали на песке, в полной досягаемости любого из разбойников. Ора, отступив, не догадалась захватить с собой столь ценного глиняного болвана; остановка изменилась так быстро, что даже я разинул рот — ненадолго, зато широко.

— Ма! — крикнул все еще бегущий Аггей.

Среди разбойников обнаружилась женщина. То есть я сперва подумал, что это мальчик; простоволосая, коротко стриженая, в каких-то линялых штанах, в шерстяной накидке с бахромой, в сапогах выше колена, она казалась ровесницей Аггея.

И я не сразу понял, что именно к ней обращено было его отчаянное: «Ма!»

Она посмотрела сперва на бегущего Аггея, а потом и на меня — голого, мокрого, стоящего по грудь в воде. От ее взгляда мне сделалось холодно — это была не просто «ма», а «Ма» с большой буквы. И на ее глазах мучили ненаглядного сыночка, малыша, беззащитную кровиночку. И что полагается за это мучителям — я прочитал в ее взгляде, и мне на секунду захотелось обернуться выдрой, бросить все и уплыть на тот берег…

Атаманша шагнула вперед, ловко поймала бегущего Аггея за шиворот, дернула в сторону; по тому, как она вытаскивала сына из-под власти заклятия, я сразу понял, что ей и раньше приходилось иметь дело с магами. Ну вот; мальчишка рухнул на песок, хватая воздух ртом, ноги его продолжали бежать уже в воздухе — но основные нити заклинания были нарушены, через несколько секунд парень сможет наконец-то отдохнуть…

А вот интересно, что за отношения у них с Горофом, спросил я сам себя. Та еще семейка — маг, атаманша, бастард…

Пауза затянулась. Разбойники стояли полукольцом, ожидая, что скажет им тощая маленькая женщина с неровно подрезанными светлыми волосами; я смотрел на своего уродца.

Пока что господа разбойники не обратили на него внимания…

Все. Уже обратили.

Волосатые руки, потянувшиеся было к моим вещам, сперва отдернулись под взглядом атаманши — и только потом, получив молчаливое «добро», потянулись снова.

Я рванулся на берег — меня остановили два десятка арбалетов, нацелившихся мне в грудь. Несколько запоздало я вспомнил, что на мне-то защитного заклинания нет, и поспешил прикрыть себя — прямо поверх «гусиной кожи» и мокрых подштанников.

Наблюдавшие за мной разбойники загоготали.

Нет, не зря маги предпочитают черные плащи и высокие шляпы. Человек повелевающий должен и выглядеть соответственно — а попробуй-ка сотворить сколько-нибудь приличное заклинание вот так, нагишом, да еще под взглядами хохочущих вооруженных мужланов…

Разбойники уже обшарили мое платье, вытряхнули карманы и выпотрошили кошелек; сдавленный вопль восторга знаменовал еще одну находку — разбойникам попался мешочек с камушками. Я увидел, как загадочные мои самоцветы, добытые с таким трудом, связанные каждый со своей особенной тайной — расползаются по грязным рукам, разбойники цокают языками, а кое-кто уже и напялил на себя опасное украшение…

Но самое печально было все-таки не это. Атаманша, безошибочно определив, какой из трофеев имеет наибольшую ценность, жестом потребовала передать ей футляр с Карой.

Я попытался вспомнить, что говорил господин председатель клуба относительно таких вот случаев — Кара в чужих руках. Я попытался вспомнить — и не смог; может быть, таких случаев вообще не предусматривалось? Ну какой же внестепенной маг допустит, чтобы у него отобрали муляж Корневого заклинания?!

— Мадам, — сказал я как мог проникновенно. — Эту вещь вам лучше не трогать. Мне будет обидно, если с вами что-нибудь случится…

Она бросила на меня быстрый оценивающий взгляд. Повертела муляж в руках, легонько подтолкнула Аггея, все еще валявшегося на земле, по-матерински так пнула сапогом:

— Малый, это что за лялька?

Голос у нее был неожиданно тонкий. Хрипловатый — от вечных простуд и, вероятно, курения, — но тонкий, как у девочки.

Аггей сел. Посмотрел на меня — змееныш! Мог бы — живьем бы меня сожрал, проглотил бы, не жуя…

— Это Корневое заклинание, — сообщил мрачно. — Ежели этому , — кивнул на меня, — в руки попадет — ищи-свищи, привет сове. А так — я его на части порву…

Это даже хорошо, что на свете бывают такие самоуверенные юнцы. Это даже правильно; я приободрился.

— Грохнуть? — спросила атаманша, с отвращением разглядывая глиняную куклу.

— Пускай, — сказал Аггей и оглядел разбойников оценивающим взглядом, — пускай Вилка грохнет…

— А че? — возмутился молодой разбойник, примерно одних с Аггеем лет. — А че я?!

— Слышал? — атаманша протянула ему болвана. — Давай, сломай ему шею-то… Небось глиняный, сдачи не даст. Давай-давай, делай, что сказано…

Аггей рассчитал верно. Понял, что завладеть Карой все равно не сможет, и решил с минимальными потерями — ну, околеет какой-нибудь Вилка — лишить меня честно выигранного Корневого заклинания…

Я вскинул обе руки ладонями кверху. В небо ударили две очень сильные молнии; кроны сосен справа и слева вспыхнули как пакля. Если бы я был в черном плаще и при шляпе — разбойники дали бы деру все до единого. Но я был в мокрых подштанниках, а потому в стане врага случился всего лишь небольшой переполох.

Во-первых, Вилка с перепугу — или с умыслом — уронил болвана на песок.

Во-вторых, наиболее робкие разбойники шарахнулись и присели, а наиболее храбрые вскинули оружие; в мою защиту ударили три или четыре тяжелых арбалетных стрелы.

— Залпом! — крикнул гаденыш-Аггей. — Залпом, остолопы!

Да, парнишка вовсе не был глуп. Я с ужасом понял, что одновременный удар десяти, к примеру, стрел даже моей замечательной защите не сдержать…