Дарелл Швайцер - Маска чародея

Орканр знал, что медленно и постепенно, по мере того, как время отшелушивается от саркофага, он будет открываться.

Он называл столетия, одно за другим, отдавая им приказы. Змеи, извиваясь, продолжали ползти. Наконец что-то внутри щелкнуло. Орканр поднял Луну левой рукой, а правой осторожно открыл крышку гроба. Футляр мумии едва заметно завибрировал, как только он прикоснулся к нему.

Орканр отступил назад, а из саркофага повалил черный дым — его клубы заполнили весь склеп. Но у дыма не было запаха. Мы не кашляли. Этот был не дым. Это была просто тьма.

Лишь Орканр по-настоящему видел, что происходило потом, он использовал магическое зрение, далеко превосходящее зрение обычного человека. Для Секенра это было нечто расплывчатое, промелькнувшее в мгновение ока.

Живые, мерцающие во тьме змеи обвились вокруг мумии, заменив своими телами ее бинты, они плотно связали ей колени, скрестили руки на груди и запрокинули голову назад в бесконечном беззвучном крике, но ее живые глаза остались широко открытыми, остекленевшими от боли и, как мне казалось, от безумия. Бедняга страдал в течение многих веков — змеи раздирали его на части, но так и не могли пожрать до конца — его агония превосходила любые мыслимые границы человеческого воображения.

Орканр поднял Луну.

— Недостойный сын, смотри же на своего отца, моего верного друга. Ты помнишь?

Луна дико закричал, когда Орканр швырнул его светящуюся голову в саркофаг, подобно старому хламу. Неожиданно проворно скрещенные руки мертвеца резким движением освободились от своих оков. Они схватили Луну и крепко держали его, пока сотни змей не обвились вокруг светящегося лица. У Луны вновь прорезался голос. Он кричал и кричал, пока не задрожали своды, но мумия лишь смеялась, и ее глубокий, рокочущий, как гром, голос был бесконечно ужасным.

Лишь гораздо позже, возможно, столетия субъективного времени спустя, снова наступила тишина. Я смотрел на мир своими собственными глазами. Телом по-прежнему владел Орканр, я оставался лишь пассажиром у него внутри, но видеть я уже мог.

Он зажег пламя на моей ладони и еще долго стоял во тьме, размышляя о чем-то; я не мог постичь его мыслей, хотя понял, что гнев и радостное упоение местью постепенно затухают и новое чувство, чувство сожаления, начинает беспокоить его.

Он нагнулся над саркофагом — пламя на ладони осветило останки трупа. Змеи исчезли. Голова Луны лежала на дне, темная и сморщенная, как пустой мешок.

Орканр дохнул огнем на гроб, уничтожая все, что осталось.

Луна, чьим истинным именем было Декак-Натаэ-Цах, которого мы убили и таким образом поглотили, с диким криком проснулся в моем сознании. Орканр легким движением мысли заставил его замолчать до будущих времен.

Я почувствовал приближение призрака мумии. Я попытался окликнуть его на языке мертвых, чтобы направить к Реке и далее, в Страну Мрака, но Орканр обратился ко мне внутри моего разума:

— Не волнуйся, Секенр. Он знает дорогу. Он и так слишком долго ждал, когда сможет отправиться в путь.

Затем я заметил, что, хотя голова Луны и сама мумия сгорели полностью, превратившись в прах, руки мумии остались. Они свободно плавали в воздухе, и зрелище было поистине умопомрачительным. Пальцы постоянно сгибались и разгибались, словно работал какой-то сложный механизм.

Орканр явно ожидал этого. Я понял, что эти руки были плодом его магии, а отнюдь не случайным явлением, и что ушедший в последний путь, как и все остальные, вовлеченные в эту интригу, тоже был чародеем, и что он был искалечен с помощью магии. Теперь же от него остались одни руки.

— Потерпи, нам предстоит еще одно дело, — произнес вслух Орканр, обращаясь то ли ко мне, то ли к рукам. Я так и не понял.

Мы шли вдоль берега Реки Смерти, я был в этом уверен. Я слышал плеск волн, шепот призраков в тростниках, биение сердца Сюрат-Кемада — оно пульсировало где-то очень далеко, но я не мог ошибиться.

Как только я снова обрел возможность видеть, я не поверил собственным глазам: громадный зал, обрамленный со всех сторон широкими приземистыми колоннами, похожими на фантастические барабаны. В дальнем конце его горел самый обыкновенный фонарь.

Лишь немного опомнившись, я понял, что руки по-прежнему с нами — они, с вытянутыми вперед пальцами, плавали перед нами в воздухе.

Чуть позже на вершине лестницы, я прослезился при виде поднимавшейся в небо Луны — настоящей, той которую зовут Зеркалом Богини — ее бледный свет струился сквозь высокое окно.

Кровь запеклась коркой у меня на лице. Нос страшно горел.

Руки мерцали прямо перед нами, отражая лунный свет. Пальцы сжимались и разжимались, хватая воздух.

— Осталось совсем немного, — сказал Орканр.

Теперь мы шли по пустому дворцу — пол был совершенно сухим — вдоль длинных коридоров, освещенных неподвижным пламенем. Раз или два я замечал людей: солдат застыл на карауле с поднятым копьем, чиновник в широком синем одеянии — они расплывались и мерцали, такие же бестелесные, как вспышки, возникающие перед глазами в абсолютной темноте.

Действие заговора Луны, остановившего время, постепенно заканчивалось. Я понял, что Орканр подсчитывает, хватит ли нам его.

— Еще совсем немного.

Руки открыли дверь, и мы вошли в тронный зал. Босой, я прошел по гладкому холодному полу среди распростершихся на полу евнухов, стоявших стражников и коленопреклоненных придворных. Я видел госпожу Неку и Тику, но они застыли на месте, бестелесные, как призраки.

Мы поднялись по ступеням к трону Великого Царя Венамона Четвертого. Он в изумлении поднял взгляд, а его тяжелая корона съехала на затылок. Он нас видел. В его глазах отразились испуг и тревога. Непарализованная сторона рта попыталась заговорить, но он успел издать лишь хриплое бульканье перед тем, как плававшие в воздухе руки сомкнулись вокруг его горла. Он завалился вперед, глаза вылезли из орбит, язык вывалился изо рта. Одна из его рук, живая, покрытая старческими пятнами, бессильно схватилась за магическую.

— О Царь, мой повелитель, — сказал Орканр. — Я не знаком с тобой, но твой прадед прекрасно знал меня, как, впрочем и твой дед. Знай же, что с тех пор, как ваша династия начала оказывать помощь и поддержку моим злейшим врагам, вина за все их прошлые преступления легла и на вас. И моя месть неизбежно должна была настигнуть тебя.

Голова царя словно взорвалась — кровь хлынула у него изо рта, носа, ушей, глазниц. А затем голова попросту исчезла, а руки-убийцы слишком быстро, чтобы за ними можно было проследить взглядом, скрылись внутри шеи, как два паука, спрятавшихся в норе. Его тело раскачивалось из стороны в сторону, фонтаном разбрызгивая кровь, слишком изумленное, чтобы понять, что оно уже мертво. Костлявые руки сновали из стороны в сторону. Каким бы невероятным это ни казалось, безголовый король поднялся на ноги, прежде чем из его груди хлынула кровь, с сухим треском лопнули кости, извергая на пол внутренности и куски плоти.