Александр Анисимов - Игры богов

— Мне не хотелось обнадеживать тебя заранее, — вымолвил он наконец. — Я до сих пор не знаю, что толкнуло меня к тому, чтобы попытаться вернуть тебе память. Не знаю и не хочу знать. Я рад за тебя, рад, что ты оказался всего лишь оклеветанной пешкой. А теперь тебе нужно покинуть мой дом.

Наемник удивленно посмотрел на Гайдериса.

— Ты должен уйти сегодня же, — сказал старик. — Я сделал для тебя все, что мог, и не хочу тебя больше видеть.

Вазгер не ответил. Он и сам понимал, что пора уходить.

Молча поднявшись, Вазгер принялся собираться. Он не спешил, но в то же время проделывал все предельно быстро и сосредоточенно. Наемник не собирался брать ничего лишнего, лишь одежду да еще меч, доставшийся ему от Маба. Подумав немного, Вазгер решительно подошел к полкам и взял приглянувшийся ему недавно боевой лук, тетиву и колчан со стрелами. Наемника не волновало, что скажет Гайдерис, но старик не произнес ни слова.

Забросив за спину налучье и натянув сапоги, Вазгер постоял некоторое время посреди комнаты, словно прощаясь с охотничьим домиком. Но в голове наемника не было ни единой мысли — только пугающая слепящая пустота, которую пронзал лишь один образ.

Пламенеющий Шар…

Слишком давно Вазгер не вспоминал о нем. О той миссии, что была возложена на него Кальмириусом — Великим Змеем. Вазгер ненавидел правителя Себорны, но не мог пойти против него, понимая, что от того, отыщется ли Дар Богов, зависит судьба всей Империи. Судьба поднебесного мира и его Изнанки. Судьба всех живых существ.

Гайдерис даже не встал, чтобы проводить хлопнувшего дверью наемника. Егерь так и остался сидеть за столом, не мигая глядя в окно, за которым шел редкий, чуть золотистый в лучах солнца снег.

* * *

Спустившись с крыльца, Вазгер столкнулся с выбежавшим из-за угла дома мальчишкой. Маб немного оторопел и растерялся, увидев наемника, опоясанного мечом и с луком за спиной.

— Ты… уходишь? — Брови мальчонки полезли вверх, а в голосе явственно зазвучали нотки обиды. Отчего-то Маб сразу понял, что означает появление Вазгера при оружии. Понял, но все еще не желал верить собственным глазам.

— Ухожу, — без тени улыбки ответил наемник, потрепав мальчишку по усыпанным снежными крупинками волосам. — Прощай, — излишне торопливо сказал Вазгер и, отвернувшись, быстро зашагал прочь со двора.

— Подожди! Пожалуйста, останься! — крикнул вслед Маб. Наемник спиной ощущал, как хочется мальчишке сорваться с места и броситься следом за ним, задержать хоть ненадолго. Стремясь предотвратить это, Вазгер вскинул руку, сжатую в кулак.

— Удачи тебе! — громко выкрикнул он, но не обернулся. Наемник знал, что Маб уже не последует за ним, что теперь их навечно разделила стена. Еще неощутимая для мальчика, но жесткая и неодолимая для него — Вазгера. Он знал, что никогда не вернется, ему не было пути назад.

Маб, замерев у крыльца, провожал наемника взглядом.

— Удачи тебе, — раздался его тихий голос. А может, Вазгеру это всего лишь показалось? Он не обернулся. Он не любил оборачиваться и смотреть назад — зачастую это бывало слишком больно.

Он не обернулся и потому не увидел, как из двери дома медленно вышла Элиэнта и, опустившись на ступени крыльца, провожала его долгим, по-детски несчастным взглядом.

Вазгер шел все быстрее и быстрее. Домик егеря вскоре совершенно исчез из виду, но наемник не мог заставить себя остановиться. Где-то далеко впереди его ждала часть Дара Богов. Часть Пламенеющего Шара, которая могла изменить мир. И осколок этот находился в Мэсфальде, раньше — городе друзей, а ныне — врагов.

Вазгер шел воевать. Он шел воевать против Мэсфальда.

Они гнали лошадей по дороге так, словно их преследовал разъяренный спригган, готовый во что бы то ни стало догнать свою жертву и разорвать на куски. Снег летел из-под копыт грязным крошевом, позади оставались сероватые рыхлые следы. Берхартер не оборачивался, словно боясь вновь увидеть за спиной постылую деревню. Почти вровень с Охотником скакал Дэфин, не стремясь вырваться вперед, но ясно давая понять, что не собирается довольствоваться местом позади Берхартера. Только Энерос был все так же спокоен и молчалив, не приближаясь к обоим ближе, чем на полтора-два корпуса своей лошади. Он был единственным, кто не утратил хладнокровия в сложившейся нелепой и пугающей ситуации.

А все же было отчего потерять голову. Берхартер старался не вспоминать о превратившихся в безумие двух месяцах, но мысли сами собой возвращались к тем проклятым дням.

— Помоги, Незабвенный, — беззвучно прошептал Энерос. Расстилавшаяся впереди деревня пугала его, хотя, казалось, ничто не могло вызвать страх у Райгаровой твари. Происшедшее было совершенно необъяснимо. Как могла оставшаяся далеко позади деревенька вдруг оказаться перед Охотниками, ушедшими из нее много часов назад? Берхартер молча спускался с холма, отпустив поводья, и Энеросу ничего не оставалось, как последовать за ним. Честно говоря, он бы с куда большим удовольствием развернулся и отправился в обратную сторону, но что будет с Пламенеющим Шаром, что скажет на это Незабвенный? Охотники не имели права возвращаться — камень звал их… Или это был голос самого Райгара?

Так или иначе, но выбора не осталось. Берхартер и Дэфин уже одолели половину склона холма и не собирались останавливаться, то ли поняв всю бесполезность этого, то ли решив разобраться, что происходит. Энерос, громко выругавшись, отчего его лошадь вздрогнула и всхрапнула, вонзил ей каблуки в бока и поспешил догнать ушедших к деревеньке Черных Охотников.

Ехавший впереди Берхартер понял, что это селение не просто очень похоже не предыдущее — оно было тем же самым. Именно тем же самым, как ни невероятно это звучало. Охотники будто вернулись на сутки назад, с той лишь разницей, что в прошлый раз у них не было лошадей — они пришли в деревню пешком.

Навстречу посланцам Райгара выбежали крестьяне. Увидев их лица, Девятый Охотник едва не застонал: это было похоже на кошмарный сон, но перед ними стояли те же люди. Берхартер разглядел в небольшой толпе человека, у которого Охотники останавливались на ночь, а рядом с ним людей, напавших на Райгаровых тварей в конюшне. Только никто из крестьян, казалось, не узнавал явившихся в селение чужестранцев.

— День добрый, ваша милость.

Взгляд Берхартера метнулся на голос и впился в невысокого пухлого мужчину с короткими желтовато-белыми волосами. Деревенский староста несмело вышел чуть вперед и поднял глаза на Черных Охотников, пытаясь придать своему взгляду необходимую при разговоре с чужаками твердость. Но Берхартер не обратил на слова крестьянина ни малейшего внимания. Райгар наградил свое создание силой и бесстрашием, способностью с презрением смотреть в лицо любой опасности, однако волосы Девятого Охотника готовы были зашевелиться от ужаса. Все повторялось, все — почти до самой последней мелочи. Твари Незабвенного вновь оказались в оставленной ими деревне.