Александр Прозоров - Земля Мертвых

Росин тоже обнажил свой меч и неспешным шагом двинулся вперед.

Метров через двадцать вражеские лучники зашевелились. По земле, по щитам гулко застучали стрелы. Стреляли бронебойными — в нескольких местах щит оказался пробит почти насквозь, и через отверстия на эту сторону высунулись кончики четырехгранных наконечников. Серьезная вещь — будь щиты просто деревянными, а не из прессованной фанеры, уже могли бы появиться раненые. Ратники скрывались за круглыми щитами почти целиком, лишь на мгновение высовывая головы, чтобы не сбиться с дороги, но не останавливались.

Пройдя почти половину расстояния до крепости, Росин вдруг вспомнил, что скоро потребуется рубить частокол, торопливо спрятал клинок и схватился за боевой топорик. Тут-то и жахнула пушка. Хорошо знающие, что такое артиллерия, люди мгновенно распластались на земле. Тут же радостно засвистели стрелы. Вскрикнул один раненый, другой.

— Шуба! — громко скомандовал Росин, вскочил, торопливо спрятавшись за щит, почувствовал сильный удар в голень, с благодарностью вспомнил отрезок водопроводной трубы, из которого выковал себе поножи, и стал пятиться широким шагом, часто оглядываясь, чтобы не споткнуться. Остальные воины бежали со всех ног, и Костя последовал их примеру, перекинув щит за спину.

— Берегись! — выскочила вперед Юля, указывая небо рукой.

Росин оглянулся, увидел стремительно падающий неба камень и метнулся в сторону. Валун шмякнулся в грядку, расплескав ее по сторонам, словно лужу воды, Юля болезненно вскрикнула, и схватилась за живот. Сквозь пальцы проступила кровь. Между ног девушки дрожала в земле длинная, оперенная треугольником стрела.

— Юля!!! — кинулся к ней Костя, подхватил на руки, отнес к кустарнику. — Юля, ты жива?

— Вот ведь суки какие! — она оторвала руки от живота. Росин увидел длинный разрез на кофте, а сквозь него — резанную рану живота. Похоже, к счастью, поверхностную.

— Потерпи! — он метнулся к рюкзаку, отодрал клапан кармана, схватил пластырь и пакетики со стрептоцидом, прибежал обратно. — Сейчас, сейчас, Юленька.

Стерильной салфеткой Росин стер кровь с кожи поскуливающей девушки, развернул пакет, засыпал рану белым порошком, налепил пластырь на одну сторону раны, потянул ее к другой и тоже проклеил. С облегчением выпрямился, вышел к грядке, выдернул стрелу. Древко заканчивалось широким, с три пальца, наконечником с острыми краями. «Противопехотная». Безопасная для одетого в броню воина, подобная стрела даже простым прикосновением к бездоспешному человеку наносила длинные резанные раны — как сейчас Юле.

— Рашен! Бах-бах! — от души веселились вороги на стенах крепости. — Дождь, гроза. Бах, рашен, бах!

— Немцы, что ли? — удивился кто-то из ливонцев. — Вот гады! В Отечественную их сюда не пустили, так они сейчас пролезли!

В воздухе прошелестела стрела и, чиркнув Росина по плечу, вошла глубоко в землю. Мастер не дрогнул: бронебойную на такую дистанцию не послать, а противопехотные ему не страшны.

— Рашен, иди! Бах арбатед!

— Ну, суки, сейчас я вам покажу, кто в доме хозяин, — бормотала себе под нос Юля, быстрым шагом подходя к Росину. В руках она держала свой уже натянутый лук, стоимостью в тысячу восемьсот пятнадцать долларов, на боку болтался колчан.

— Вот черт! — Костя отступил назад, поднимая щит, чтобы прикрыть девушку, а она уже вскинула лук.

Цен-нь! — пропела тетива, и от крепости донесся странный звук, словно кто-то раздавил лягушку. Цен-нь! — издалека послышался тупой удар, испуганный вскрик. Немцы попрятались.

— Ну же, ну, — умоляюще пробормотала Юленька, наложив на тетиву третью стрелу и оглядывая верх частокола. Однако подставлять голову под выстрел никто почему-то не хотел.

В крепости что-то громко хлопнуло, и в воздух взвился огромный валун. Взмыв на высоту метров ста, он загудел, набирая скорость и звонко чмокнулся в землю, не долетев до людей двух десятков метров.

— Пошли отсюда, — обнял девушку Росин и увел с грядок под кроны деревьев.

Почти все бездоспешные участники фестиваля внимательно наблюдали за первой атакой крепости и сейчас, после бесславного возвращения воинов назад, с выражением глубокого разочарования на лицах вернулись к постановке палаток и помешиванию каши в котелках. Хорошо хоть, серьезно пострадавших не оказалось: не считая Юли, одному ливонцу стрела пробила кисть руки, а другому — угодила в мякоть голени. Такое и на самых обычных ролевых играх случается.

— Картышев, Игорь! — закрутил головой Росин. — Иди сюда! Еще офицеры среди нас есть?

Никто не откликнулся, и свой военный совет Костя начал с бывшем танкистом:

— Ну, Игорь, что может сказать современная военная мысль в данной ситуации?

— Современная научная мысль считает, что у обороняющихся дело дрянь, — пожал плечами Картышев. — Вот, смотри…

Он провел по земле прямую линию.

— Вот их укрепление. Пушка установлена справа. Позиция дрянь, самый эффективный огонь фланкирующий. Для этого в шестнадцатом веке русские начали строить выступающие вперед башни, из которых вели огонь вдоль стен и косили атакующих, как сорную траву. Эти немцы своей пушкой пользоваться, похоже, не умеют. Да и сама пушка никуда не годится: длина ствола — четыре калибра. Эффективней из рогатки стрелять. Катапульта тоже кроме моральной поддержки ничего не даст. Попасть из нее в одиночного человека физически невозможно. Разве только мы плотным строем пойдем, очень медленно и уворачиваться не станем. Так что стены защищают только лучники, причем я их насчитал не больше двух десятков.

— Надо в атаку идти! — неожиданно встрял в разговор Валентин. — Один рывок, и мы сметем фашистов в воду, как гнилую листву!

— Ты мне эти Жуковские повадки брось! — резко осадил его Росин. — Мне товарищ Сталин живую силу из Сибири гнать не станет. Я на фестивале каждого по крайней мере в лицо знаю и на убой не погоню. Никаких безвозвратных потерь! Игорь, что ты предлагаешь?

— Как обычно: плотный огонь прикрытия, чтобы вражеские стрелки не высунулись, а самим с лестницами на перевес на стены. Ну, а там узнаем, хорошо ты нас бою на мечах учил, или нет.

— А чем стрелять? У нас стрел кот наплакал.

Картышев удивленно приподнял брови, наклонился к щиту мастера, выдернул граненую бронебойную стрелу и поднес Росину под нос.

— О, черт, — удивился Костя. — Мне и в голову не пришло! Юля, иди сюда! Посмотри, тебе такая стрела подойдет?

Девушка взвесила стрелу в руке и губы ее расползлись в довольной улыбке.

— О-отлично, — кивнул Росин, выдергивая из щита оставшиеся стрелы и передавая Юле. — Сейчас пройдем по полю, еще сотни две наберем. Значит, еще нужны лестницы?

— Нет, с лестницами долго, — подал голос один из индейцев. — Мы в десанте иначе делали: брали длинный шест, метров пять-шесть, один человек хватался за один конец, еще человека три-четыре за другой. Потом все вместе разбегаемся, и первого этим шестом запросто на четвертый этаж заталкиваем. Он по стене, как по дороге наверх забегает. Здесь тоже самое: разбежался, по стене наверх, прямо им на головы спрыгиваешь, и работаешь. Стрелки ведь у них сразу за стеной стоят, значит друг другу обстрел загораживать будут. Пока разберутся, можно еще человека забросить. Или сделать пять шестов и перебросить сразу пять человек.